[Сказочник Лом]

Эх, вспомнил молодость... И решил написать бульварно-популярную книжечку о казусах в судебке... Вот, главку об симуляции попробую здесь опубликовать. Может кто ещё случаев подкинет, с удовольствием и благодарностями заплагиачу в популярную прозу!

СИМУЛЯНТЫ, АГГРАВАНТЫ И ЧЛЕНОВРЕДИТЕЛИ

Это сейчас что студент-медик, что военный слушатель избалованы – по окончанию основного академического курса у них начинается клиническая интернатура, позволяющая получить хоть какую первичную специализацию. В советское время сразу врачами-интернами становились считаные еденицы, в основном или из особо одарённых, либо из особо блатных. Остальным за клиническими навыками приходилось серьёзно погоняться. Настоящим Клондайком, где можно было сравнительно легко «намыть» собственный первый опыт реальной медицины, становилась госпитальная практика. Проходить практику в клиниках Академии считалось дурным тоном и выброшенным временем – в родных пенатах всё равно особой самостоятельности не давали. Другое дело обычные военные госпиталя. Там закон был прост – пришёл, значит работай, помогут разве что советом. До сих пор помню свои первые (и к сожалению единственные) впечатления от клинической военной медицины. Ведь уже тогда в основе моих интересов лежала судмедэкспертиза. Наверное поэтому в клинике, без разницы в хирургии ли, или в терапии, меня больше привлекала проблема солдатской симуляции и аггравации. Аггравантов-симулянтов и членовредителей я насмотрелся в двух заведения – в 442-м госпитале Ленинградского округа и в ОМедБ* Псковской десантной дивизии.
__________
*Отдельный медицинский батальон или медсанбат по-старому, в мирное время нечто вроде небольшой дивизионной больницы.

Пожалуй тут следует чуть-чуть пояснить терминологию. Членовредители – это кто умышленно причиняют вред своему здоровью, чтобы потом не служить. Например, даже во времена Цезаря некототые несознательные римляне, изнеженные дармовым хлебом и зрелищами, рубили себе большой палец на ноге. Всё – к военному маршу не годен, в легионеры такого не рекрутируешь, пусть Империю от варваров другие защищают. Правда император Август за такие дела кидал своих граждан в клетку с тиграми, а более гуманный Константин просто клеймил лбы калённым железом.

С симулянтами тоже всё более-менее понятно – это когда абсолютно здоровый человек строит из себя больного. Аггравация же в целом похожа на симуляцию, но с небольшим различием – у человека действительно имеется какая-нибудь проблема, но тот сознательно преувеличивает её серьёзность. Например, растянул солдат на физо подколенные связки, но вместо лёгкой хромоты прыгает на одной ноге, да визжит так, словно у него разрыв антекруциальной лигаменты с лопнувшими менисками впридачу*. То есть когда нога в коленке должна так же свободно в стороны гнуться, как и взад-вперёд. С растяжением – максимум неделю в медпункте, ну и освобождение от физо. А с разрывом внутриколенных связок – хирургическая операция и комиссовка на гражданку с заключением «негоден к строевой службе». Мотивация для излишнего «закоса» болевого синдрома налицо, только вот нога, собака, в сторону никак не гнётся... Получается несоответствие клинической картины и субъективно подаваемой тяжести состояния. Аггравация, одним словом, что с латыни переводится буквально как «завышение».
__________
* Связки внутри коленного сустава, удерживающие кости вместе

Язва двенадцатиперстной кишки и большая таблетка

В Псковской дивизии как раз был очень «стрёмный» период – среди новообученных солдат-специалистов отбирали группу для отправки «в дыру». «Дыра», это ДРА или Демократическая Республика Афганистан. Радист Бондарчук в эту группу попадал железно – специальность освоил, рослый, уравновешенный, одним словом настоящий десантник. И вот однажды утром по подъёму старшина обнаружил Бондарчука скюченного на кровати. Даже встать сил у него не было. Прибежавший врач батальона* внимательно осмотрел солдата, пропальпировал** его живот и нашёл нечто, очень напоминающее обострение язвы двенадцатиперстной кишки.
__________
*В отличие от остальной армии, в десантных войсках были батальонные врачи.
** Прощупал

Притащили солдата в медбат. Вообще-то если это язва, то сразу в госпиталь надо. Но решили чуть повременить, сделать рентген и кое-какие анализы. На рентгене точно язва, глотнул солдат кишку – там кровь. Сомнений нет, отвезли солдата в Псков, в гарнизонный госпиталь. А в его медбатовской палате санитары наводят порядок, постельку меняют, полы протирают. По всей палате хлоркой несёт. Хорошо, дезинфекция. Впрочем даже как-то чрезмерно несёт. И всё больше воняет от кроватки только что переведённого Бондарчука. Заглянули под койку – а там стоит тарелка с белым порошком. Понюхали – точно перхлорат. Доложили капитану, медбатовскому терапевту. У того ушки на макушке – нормальный солдат в жизнь хлорку под кроватью терпеть не будет. Вот уж что весь личный состав поголовно ненавидит!

Сел капитан в санитарку и поехал вслед за солдатом в госпиталь. Там он с Бондарчуком постарался не встречаться, а тихо переговорил с клиническим ординатором отделения, куда того положили. Заходит клинорд в палату, вид профессорский, на лице сострадательная серьёзность. Полистал медкатру, посмотрел анализы, чиркнул пару слов в историю болезни и как завороженный уставился на рентгенограмму. Губами шевелит, пыхтит, пальцами тычит. Прямо загадку неимоверной сложности решает. Наконец вроде решил. Тон у врача сразу переменился: «Так, рядовой, картина ясная – членовредительство. Такое возможно только в одном случае – если хлорка кишки разъест. Ну что, признаваться будешь, или нам самим прокурору написать?»

Признался солдат. Жрал он хлорку. Прокурору никто писать не стал. А солдата элементарно взяли на пушку – такие вещи по рентгенограмме никто определить не может, язва ли, эрозия, поди узнай от чего. Полежал он более двух месяцев в госпитале, кое-как подлечил последствия своей «диеты», потом выписался и укатил в родную часть на свинарник. Но поставленной цели достиг – в Афган бы он не попал даже с рапортом «по собственному желанию». Откосился парень – рубцевание его язвы произошло с весьма сильной деформацией стенки желудка и значительным сужением просвета двенадцатиперстной кишки. Рентгенконтрастная бариевая каша в его животе вырисовывала причудливую картинку, похожую на какого-то китайского дракона, а врачи только сочувственно кивали головами – все проблемы и операции у этого мальчика ещё впереди.

Говоря о хлорке, сразу вспоминаю случай попроще, но с диаметрально противоположным клиническим исходом. Дело былов том же Пскове – в 37-м парашютно-десантном полку, где я отбывал войсковую стажировку. Решил один десантник поболеть. Навешал мне, молодому, неопыному, да сердобольному, лапши на уши. Испугался я, прописал ему постельный режим на недельку – думаю, вроде симулянт, но кто его знает... Впрочем пусть отоспится, отдохнёт – такое иной раз нужнее лекарства. А у кого особой болезни не просматривалось, то понятно, что таких больных мы не сильно загружали – то стену покрасить, то боевой листок написать, то плакат «мойте руки» нарисовать.

Уже почти неделю отлежал тот солдат у меня в полковом лазарете, мало показалось. Убирался он в аптеке и спёр таблетку ДП-2-Т. Шайба такая, в диаметре около четырёх сантиметров и высотой где-то сантиметра полтора – обеззараживает впечатляющее количество воды, тонны три минимум. И проглотил её не разжёвывая. Но я этого не знал – как таблетка исчезла, так стал я верещать истерическим голосом, что если кто эту дрянь выпил, то надо немедленно в реанимацию ехать, потому как помрёшь в муках. Я, кстати, сам так искренне думал. У страха глаза велики – признался солдатик. Я его спрашиваю, мол когда ты эту гадость съел? Утром, говорит. А дело уже под вечер было – по моим расчётам уже в самый раз в агонии биться. Короче, не повёз я его никуда – хоть бы что ему, гастрит разыгрался и только. Другое интересно, как он, бедолага, такую дуру... не запивая... Анальгин с трудом проглатывают, а тут!

Клей и перец

Однако ничто так не обостряет болезнь у солдата, как известие о готовящейся выписке! Поэтому военврач, чтобы у его пациентов не случилось внезапного «сопуствующего» заболевания, старается выписывать скоропостижно. Если правило о «скоропостижной выписке» не соблюдать, то порой чудные истории случаются. Лежал у меня в полковом медицинском пункте юноша бледный со взором горящим и с «тяжёлым» заболеванием – ОРЗ. Уж наверное, этот диагноз все знают – сопли и кашель, в первые пару дней температура. Одним словом, острое респираторное заболевание, как лёгкая форма вирусной инфекции. Таких мы совсем недолго в лазарете держали. На третий день пора выписывать. Правда бывают более затяжные формы, или похожий на ОРЗ грипп. В таких случаях медики шутят: «леченный насморк семь дней, а не леченный – целая неделя!» Смешно сказать, но ведь лекарства, чтоб непосредственно убивало вирусы, до сих пор нет. Остаётся так называемое симптоматическое лечение – чтоб болелось полегче, там капли в нос, да аспирин. Ещё общие средства – чай с малиной, горчичники, витамины... Сами не хуже меня в таких делах разбираетесь.

И вот перед объявленой выпиской у моего воина началось страшное обострение – состояние намного хуже, чем при поступлении. А я повадился у своих солдат перед выпиской кровь брать. Не столько ради какой-то там необходимой диагностики, сколько ради того простого факта, что уж очень мне «микроскопная работа» наравилась. Впрочем я уже в этом грехе сознавался – люблю я патанатомию да судмедэкспертизу... Колол я бойцам пальчики по делу и без дела, потом в малюсенькой полковой лаборатории красил мазки по методике Романовского-Гимзы и с наслаждением разглядывал их под микроскопом. И вдруг нахожу в крови того рядового, что с обострением, повышенное число эозинофилов. Это такие белые кровяные тельца. «Любят» они краситель специальный, эозин, оттого так и прозываются – в мазках их сразу заметишь, яркие. Среди других клеточек выделяются, как дорожный рабочий в оранжевой безрукавке. И одной из главных причин их чрезмерного появления служат сильные аллергические реакции. Такого при обыном ОРЗ быть не должно. А при аллергиях температуры быть не должно! Всё остальное, и насморк, и кашель – пожалуйста, но без признаков инфекции.

Позвал я солдата в кабинет и заставил его раздется до пояса и при мне температуру померить. Есть температура – 37 и 5... Но тут меня смутил цвет его левой подмышечной впадины – уж слишком он был красный. Тогда я термометр стряхнул и заставил его опять температуру перемерить, но уже под правой рукой. Вот чудо – справа нормальная, 36 и 6. По напряжённому выражению лица стало ясно – симулянт. Давай я вспоминать, чем же он у меня давеча занимался. Так, по моему заданию клеил он фотографии на какой-то стенд, больше вроде ничего не делал. Пошарил по карманам его куртки-хэбэшки. Там скомканый носовой платок и больше ничего. Достаю, разворачиваю. В платочке завёрнуто несколько полупрозрачных маленьких кусочков. Взял я их в руки – что это догадаться сразу не могу, но что-то ужасно знакомое. Потом дошло – засохший силикатный клей! Похоже метод симуляции становится ясным.

Выпроводил я солдата со грозными словами: «На выписку!!! О симуляции доложить командиру, вечером ему перезвоню!» Только тот закрыл дверь, дай ка, думаю, на себе эту клеюку испытаю. Отковырял малюсенький кусочек и занюхал в нос, как табак, а пальцем с силикатной пылью глаз потер. Ох что тут началось! Сопли рекой, чихи такие, что кажется мозги вылетят, глаза красные, слезятся, горло першит. Если подделать температуру, то чем не ОРЗ?

А температуру нагнать не сложно. Самый простой метод – лестничный. Перед заходом в медпункт молодой человек носится раз пять вверх-вниз по лестнице. Потом, сдерживая дыхание, заходит к врачу. Если градусник окажется подмышкой в ближайшие пять минут после «упражнения», то лёгий субфибрилитет (37 с хвостиком) гарантированы. Есть метод пышки – перед медпунктом солдат заходит в чипок*, где покупает горячий пирожок или какую другую пышку, кладёт её в кулёчек, а потом засовывает его себе в рукав, напротив подмышечной впадины. Тут, правда, и все 43 нагнать можно... В 37-м десантном полку, кстати, приходилось ловить таких удальцов с солидными ожогами этой весьма чувствительной части тела. Вот ведь какие стойкие! И чего косить с такой силой воли? На весь медпункт раздаются их жалобы на слабость, сухой кашель. Глянешь на градусник, там аж 39,9 а хрипов нет. Начинают стонать, ой-ой-ой болит в нижних отделах лёгких. Неужели двусторонняя нижнедолевая пневмония? Вообще-то не часто встречается у молодых… Заходишь через пять минут – сидит «умирающий» десантник себе спокойно на стуле и спит. При такой температуре от пневмонии?! Никогда не видел. Опять беседуешь – ничего нового, вроде помирать собирается. Паралельно перемеряем температуру. Она в норме. Быстро же самоизлечился!
__________
* Солдатский буфет

Есть ещё метод лампочки, горячего чая или батареи – приложи термометр к чему угодно, лишь бы горячему, и всех делов. В конце концов ртутный столбик можно просто набить. Но тут требуется, чтобы врача или фельдшера рядом не было. А если он, собака, рядом торчит, то можно следующим шулерством заняться – заранее подготовить градусник с нужной температурой и засунуть его подмышку, а тот градусник, что врач протянул, просто тихонько положить во внутренний карман. Ловкость рук и никакого мошенничества. Но полковой врач тоже не лыком шит – на его градуснике запросто может оказаться кусок пластыря с какой-нибудь меткой. Наиболее продвинутые симулянты кололи себе пирогенал или даже болючий сульфазин. От этих препаратов температура тела поднимается по-настоящему. Но наш герой ничего такого не делал. Ограничился он обычным красным перцем – натёр им свою подмышку, отсюда и покраснение кожи. Здоровая сочная перчина была найдена в тюбике от зубной пасты. Пасту солдат выдавил, тюбик раскрыл, заложил туда перец, а потом снова закатал. Кстати, командиру я не звонил. Видать сам солдат доложил, так как на ближайшем полковом построении было объявлено, что тот рядовой получил пять суток санаторно-курортного лечения на гауптвахте.

Расстройства стула

А через пару дней ко мне ещё один «конспиратор» пришёл с идеей поболеть без болезни. Этот, правда, не простое ОРЗ косил. Жалобу хитрую придумал, наверное по простоте полагая, что доктору такое уж точно не проверить. Как преданная собака, честными и несчастными глазами в лицо заглядывает и убеждённо, морщась как бы от нестерпимой боли, но вроде по страшному секрету вымученно заявляет: «Доктор, я уже больше недели не какал!». А кушал? Кушать кушал... Ну тогда ложись на кушетку, будем тебе живот мять. Ни в сигмовидной кишке, ни в других отделах толстого кишечника каловых масс нет. А с заворотом в тонком кишечнике неделю ни за что не проходишь, тем более кушая три раза в день, а в промежутках болтаясь на стапелях и вертясь на лоппингах* – рвота калом будет. Ситуация крайне редкая, о таком только в книжках читал. И сопровождается это крайне тяжёлым общим состянием и сильной интоксикацией от всосавшихся ядов из загнившей пищи и застоявшихся каловых масс.
__________
*десантные тренажёры

На моего брехуна такое совсем не похоже. Наоборот, похоже, что никаких проблем с оправлением по большому у него нет. Поэтому можно смело передать его на лечние нашему фельдшеру-здоровяку, прапору Зылкову. Любимая его фраза: «Ну бойцы, где косы забыли?» Прапорщик Зылков в таких случаях своё дело отлично знает. Дал фельдшер бойцу за раз четыре таблетки бисакодила, да ещё пару таблеток обычного пургена сверху. Проконтролировал, чтоб воин лекарство при нём же выпил, и отпустил его в расположение несмотря на стоны и страдальческое выражение лица. Запор как рукой сняло. На следующий день у юноши другая проблема, соответсвенно. Гонор тот же – не могу, доктор, дизентерия одолела. Неужели взаимосвязи таблеток и поноса не улавливает? Опять фельдшер-прапорщик за лечение берётся. А на тебе веролоперамида от души, не жалко. Через день боец опять прибегает. Теперь с запором, и похоже, с настоящим. Ну давай тогда лечить по-серьёзному. Где тут кружка Эстмарха и английская соль? Как всадили ему клизму по-полной, но лишь только с унитаза слез, обратно в роту отправили. На этот раз парень от претензий избавился, и видно со стулом у него всё стало в порядке.

Вообще-то со слабительными наиболее обычны истории несколько иного рода – чаще их солдаты сами глотают, чтобы симулировать кишечную инфекцию. Ну какой врач рискнёт отправить запоносившего солдата обратно в расположение? Ведь если там реальная дизентерия – то вспышка гарантирована. А за это не только служебное несоответстие можно получить, но под суд пойти. Однако не все карты им в руки. Взять тот же пурген. На этой мякине военврача не проведёшь – достаточно лишь чуть-чуть капнуть щёлока, и испражнения становятся фиолетово-розовыми. Пурген, это ведь обычный фенолфталеин – простейший индикатор на щелочную среду, известный ещё со школьной скамьи. После такого нехитрого теста солдатский трюк сразу ясен.

Хуже, когда используются слабительные другой группы. Совершенно обычная, можно сказать классическая история: Лежит военнослужащий в лазарете несколько дней. Пришло время выписываться. И тут как снег на голову – сильнейший понос. Так вот фельдшер Зылков приходит в палату, где ещё пяток таких же лежат, и если время и желание позволяют, начинает беседу. Характер беседы носит воспитательный и развлекательный характер. В присутствии остальных расспрашивает, что за понос, как часто, в какое время, какого цвета стул, чем пахнет, как булькает, как брызгает, громкий ли звук? Если звук громкий, просит озвучить в меру артистических возможностей. Главное, расспрашивает подробно и с серьезным видом. В конце беседы, все солдаты, за исключением допрашиваемого, начинают истерично смеяться. И в заключение прапорщик даёт указание: будет понос в следующий раз – нагадить в банку и доложить по телефону дежурному врачу в медбате, чтоб тот срочно приехал и проверил на симуляцию. А утром приду я, прапорщик Зылков, великий борец с симулянтами, сам посмотрю на стул. Обычно после этого до утра кишечное расстройство как-то само собой вылечивалось, дежурному врачу с просбой проверить на симуляцию никто не звонил, банка оставалась чистой, и солдат выписывался абсолютно здоровым.

Иголки

Рядышком, в уже упомянутом дивизионном медбате через пару дней ещё один казус произошёл. Явился туда другой «специалист». Глаза квадратные, бледный, от переживаний руки трясутся. И сразу к хирургу: «Товарищ капитан, сделайте мне срочно операцию. Я случайно две иголки проглотил». «Ничего себе, это каким же образом две и притом случайно?» - вопрошает капитан. История получалась запутанной. Вроде подшивался, да две иголки в рот засунул... Зачем две? Гвозди, что-ли. Ладно, пошли на рентген. Точно – две иголки. Похоже одна ещё в желудке, а другая уже в кишечник вышла. И причина понятна – этому бойцу тоже захотелось через операцию от Афгана отмазаться.

Одного только не знал наш «шпагоглотатель», это как кишки работают. А работают они очень умно – в кишечнике есть своя нервная система, вегетативной называется. Когда кончик иголки стенку кишки колет, та немножко сжимается и меняет свою перистальтику, волнообразные движения, что обуславливают движение переваривающейся пищи. И совершается такое без вмешательства мозга – импульсы центральной нервной системы туда порою даже не доходят. Так вот «под местным руководством» иголка зачастую стенку не прокалывает, а просто медленно движется в хитром лабиринте кишечника по направлению к заднему проходу, хотя конечно всякое бывает.

В данном случае обошлось. Надовали солдату лёгких подзатыльников, уложили его в кровать, дали немного выпить вазелинового масла для смазки и приставили двух старослужащих санитаров, чтоб те неотступно сидели при нём, следя за соблюдением строжайшего постельного режима. Полный покой и неподвижность здорово повышают шансы на успех. А успехом является обычная дефекация. Сходил по-большому наш горе-членовредитель в заблаговременно подствленный ему горшок, потом под пристальным вниманием дедушек и капитана-хирурга тщательно разгрприветик пальчиком собственные какашки и извлёк оттуда две иголочки, целёхонькие и невредимые. Впрочем иголкам то что будет? Кстати, дважды повезло солдату. Ведь случись у него перфорация желудочно-кишечного тракта, или пролежень на месте неподвижно ставшей иголки, то была бы операция. А вот тогда уже подобное попадает под членовредительство с полной юридической ответственностью и соответствующей уголовной статьёй. А так – и кишки целы, и на свободе! Хотя конечно, кое-какой курс реабилитации, ему и без врачебных назначений в казарме прописали.

Плевок

Порой солдат решает заболеть по-взрослому, с длительной госпитализацией и возможным переводом для дальнейшего лечения в гарнизонный госпиталь. А уж оттуда даже если и выпишут – так когда еще командир машину выделит за одним-то бойцом съездить... Опыт таких длительных заболеваний в 37-ом полку был – периодически то один, то другой боец набирал в шприц слюны, вводил себе под кожу в области икроножной мышцы – мощнейшая флегмона с резким подъёмом температуры и интоксикацией гарантированы. Иногда меняли «источник» на прямо-противоположный – вводили испражнения. Кстати, микрофлора из рта куда опасней каловой, да и разновидностей микробов там намного больше. Но конечный результат всё равно один – кожа багрово-синяя, ногу разносит, голень увеличивается в размерах в полтора-два раза, дотронуться до неё невозможно – боль жуткая. Такого назад не отправишь, вонища при вскрытии таких флегмон страшная – аж глаза от запаха дерьма режет. Иногда , правда можно не расчитать и ввести слюну слишком глубоко – в мышцу. Тогда мышцы после вскрытия гнойника выглядят серыми, вареными, выгнивают целыми секвестрами – искромсаная нога вся в уродливых шрамах и длительная, если не пожизненная хромота обеспечены.

Существует и более лёгкая модификаци, этого метода – когда в какую-нибудь царапину, опять же в основном на ноге, симулянт втирает налёт с зубов. Буквально через несколько часов безобидная ранка выглядит как ужасная трофическая язва. В самом начале процесса первопричину можно выявить микроскопически. В том же Пскове, в том же 37-ом парашютно-десантном полку я увидел, как начмед брал мазок из такой язвочки и красил его... Нет не поверите! Не какими-то там специальными красителями и общепринятыми методами, хотя бы по Грамму, или простым гемотаоксилином. Нет! Красил он размазанный по стёклышку гной обычными чернилами из своей авторучки! Потом смывал лишнее под тонюсенькой струйкой воды из-под крана. Иной раз он использовал зелёнку из ближайшего пузырька, реже метиленовый синий – обыкновенную синьку, чем бельё подсинивают, точнее её спиртовой расствор. После покраски полоскал стёклышко в стаканчике с разведённым под водку спиртом, а то и в самой водке. Потом ждал минутку, пока подсохнет, и смотрел такой вот «самопальный» препарат под микроскопом. Никакими официальными методиками этот мойор не пользовался принципиально. При этом то, что надо, он видел прекрасно: на стекле, словно микроскопические инопланетяне из фантастического фильма ужасов, гротескно расскинув щупальца-жгутики, застыли страшные «зверюги» – зубные трихомонады.

В отличие от её ближайшей родственницы, что живет в мочеполовой системе, эти трихомонады сравнительно безопасны. Во рту у нас они живут как сапрофиты, питаясь остатками пищи. Зато их нахождение в ранке на ноге прекрасно указывает на источник заражения. Но главная беда в таких язвах происходит не от трихомонад. Кроме этих простейших там целый зоопарк злостных микробов имеется, и они часто оказываются нечувствительны к антибиотикам. Тогда дело простой кожной язвой не ограничивается. Гнойный процесс заходит ещё дальше – развивается обширный целлюлит, разлитое воспаление подкожной клетчатки. Лечение порой бывает самым радикальным, вплоть до ампутаций, а иногда развивается сепсис* и смерть.
__________
* Заражение крови

В медбат пришёл боец по фимилии Львов. Принимал его хирург, но диагноз... Ерунда в общем. Температура почти нормальная, при прослушивании грудной кетки, вроде бы некоторое ослабление дыхания справа. Можно бы бойца и назад отправить, но береженного Бог бережет – надо бы исключить начинающуюся пневмонию. В таком случае больной естественно достается терапевту. Ведь по глубокому убеждению всех хирургов то, что нельзя отрезать, лечат терапевты. Терапевт внимательно осмотрел рядового Львова. Да пока ничего странного, кроме одной мелочи – справа в межрёберном промежутке вроде укольная точка. Спрашивает, мол что это? Львов отвечает, да ерунда мол, час назад о колючую проволоку укололся. Тогда иди в часть. Ты из какого полка? Ах из 37-го! Будет плохо – вот придёшь к своему полковому доктору. Понятно? Понятно! Боец уходит.

Ещё через полчаса появляется рядовой Львов на пороге уже нашего полкового медпукта. Вместо того чтобы радостно подбежать к фельдшеру Зылкову и бодро пожаловаться на кашель и общую слабость (а потом в опять в медбат, а может ещё далше в госпиталь – пневмонию лечить) Львов вдруг побледнел и потерял сознание. Доставили его в медбат где-то минут через двадцать. В себя так и не приходил, температура под сорок, менингизм*. Там понять ничего не могут, меньше часа назад ведь он тут же был и практически здоровый. Ну в реанимацию его, катетеров напихали, растворы в вену льют, а что лечат – не понятно. Больной загружается подозрительно быстро. Сделали люмбальную пункцию**. О-па, лейкоцитов сколько!!! Опять обратили внимание на след от укола на груди. Трясут и меня, стажера, и фельдшера – мы божимся, что выше задницы ничего не кололи, Зылков даже пробует обидеться, мол, не первый месяц в медицине, а тут такие подозрения...
__________
*Судороги, как при менингите – воспалении оболочек мозга
**Со спины колят в позвоночный столб и берут спиномозговую жидкость на анализ

Тут и комбат львовский, хоть и бравый офицер-десантник со значком на полтыщу прыжков на груди, но всё же здорово перепуганный, примчался выяснять, что к чему. Ему вообще какую-то ерунду доложили, боец мол без сознания, наверно по голове кто-то дал. А лишняя травма, да ещё из-за внеуставных отношений... На батальон такое ни к чему, нельзя ли с докторами договориться? Мы командиру объясняем ситуацию, что мол совершенно не понимаем, что с бойцом, но шансы «щелкнуть ластами» у него очень реальные. И конечно же, тоже немножко запугиваем, немножко убеждаем что смерть хуже травмы, хотя бы потому, что за неё не только командиру, но ещё и нам достанется. Комбат как узнал, что на травму не похоже, вздохнул облегчённо, приободрился, но словами нашими проникся, обещает помочь медицине всем, лишь бы его боец жить остался. Мы намекаем, не плохо бы в части расследование провести – уж больно подозрительный укол у Львова в межреберье. Тут командира как ветром сдуло – вскочил и побежал к себе в расположение бойцов пытать – кто Львова в последние минуты видел.

Вобщем пока туда-сюда, прошли сутки, сами явно не справляемся – отправили больного в Псков, в гарнизонный госпиталь. А комаднир батальона, уж не знаю какие методы дознания он применял, к тому времени полностью выяснил картину проишедшего: Рядовой Львов «косить» любил и за не полный год службы «косил» уже не раз. Частым гостем он был и в нашем полковом лазарете, и в медбате, но всё по мелочам – болше недели у него никак не выгорало. Решил тогда он, что настала пора заболеть чем-нибудь серьёзным. Для этих целей в своё последнее посещение полкового медпункта, он стянул у нас шприц. Почему рядовой Львов не воспользовался этой испытанной методикой осталось не выясненным. Может успел насмотреться на подобных бедолаг в свои предыдущие госпитализации, может хотел соригинальничать, но он решил пойти «другим путём».

Позвал Львов своего дружка к себе в подельники. Под операционную выбрали комнату для чистки сапог. Там на лавку, куда при чистке ноги ставят, Львов и уьёгся. Предварительный этап был традиционным – наплевали в шприц побольше, но место для инъекции решили изменить. Приставив иглу к межреберному промежутку, Львов дал знак ассистенту и тот с размаху треснул по поршню шприца, введя тем самым до десяти кубиков слюны в грудную полость дружка-товарища. А дальше как-то сразу все пошло не так как задумывали – Львов ойкнул и сразу отключился. Помошник с перепугу отпрыгул, в панике выбежал в коридор, а там ещё пару «надёжных» человек в помощь товарищу позвал. Картина такая – лежит солдатик, из груди торчит-покачивается шприц, ну прям как из усыплённого орангутнга . Попытки привести его в себя традиционным «хорош прикалываться» и испуганным похлопыванием по лицу ни к чему не привели. А тут еще какие-то судороги непонятные начались... «Бригада» перепугалась порядочно. И тут вдруг, о чудо! Львов глубоко вздохнул и пришел в себя. Сам вытащил шприц и зашвырнул от греха подальше. Спрашивают, мол как самочувствие? Да вроде ничего... Ну тогда шуруй в медбат и сачкуй себе на здоровье. Ну а дальше история уже известная. В медбате ничего страшного не нашли и отправили назад, а меньше чем через час Львов снова потерял сознание, на этот раз уже надолго.

Вернулся Львов в десантный медбат через пару месяцев – ожидать, пока придут из округа документы на досрочный дембель. После тяжелейшего менинго-энцефалита* и абсцесса лёгкого** солдатика решили в армии не задерживать. Надо сказать, что в одном болезнь ему на пользу пошла – характер изменился неузнаваемо. Такое ощущение , что любые просьбы выполнять для Львова стало огромным наслаждением. Помыть посуду, вынести ведро, убрать мусор – то есть дела, уже по сроку службы ему явно не положенные, выполнял он с радостью и тщательностью, очень любил когда его хвалили. Медсестры постарше ему пряники таскали, жалели. Надо сказать, что до следующего призыва в той воздушно-десантной дивизии бойцы по поводу «слюнявого членовредительства» больше не поступали. Видать их тоже впечатлила собачья преданность во взгляде Львова и его постоянная блаженная улыбка.
__________
*Воспаление мозговых оболочек и самого мозга – опаснейшее заболевание, выжившие часто остаются с пожизненными осложнениями неврологического и психиатрического характера.
**Гнойник, часто солидная полость в лёгком, заполненная гноем

Шёлковый туберкулёз

Начальник терапевтического отделения, подполковник Казанцев, крыл фтизиаторов* последними словами: ну как так можно два месяца солдата продержать в профильном отделении с картиной явного туберкулёза, а потом внаглую спихнуть его в обычную терапию! Ведь на рентгеновском снимке грудной клетки абсолютно «школьная» картина – миллиарный диссеминированный туберкулёз**, да такой классический, что впору на лекциях показывать. Правда фтизиатрия оправдывалась по-своему – ни иммунного ответа, ни самой туберкулёзной микобактерии выявить не удалось. Поэтому и перевели, написав для галочки какой-то совершенно экзотический диагноз и дополнив его списком не менее редких подозрений. Собственно говоря, именно эту экзотику и просили исключить умников-терапевтов. А истина оказалась ещё казуистичнее самых смелых медицинских теорий.
__________
* Врач-фтизиатр лечит туберкулёз; фтизиатрия – наука о лечении туберкулёза
** Разлитый по всем лёгким в виде маленьких очажков

Рядовой Саламбеков служил в стройбате. Уж о причине, почему его не взлюбило даже азарбайджанское землячество, коего в советских строительных батальонах всегда было немеряно, можно легко догадаться – характер у Саламбекова был нытливый, сам он был склонный к тому, что на армейском жаргоне называется «в наглую косить». Вообще-то земляки-мусульмане дружные, и мелкие подлости своим прощают, но когда обнаружилось, что Саламбеков ещё и на руку не чист, то тут за его воспитание взялись все – и магометане, и христиане, и атеисты. Всей ротой выбивали «крысячество» из без того чахленькой душёнки Саламбекова. Но синяки не самое страшное в этом случае. Сильнее психологическая сторона – солдатика упорно «чморили», превращая его «в особь омега», последнее существо в неформальном табеле о рангах. Такому положено быть шестёркой на посылках.

Стройбатовский дед особенный. Замечено, чем меньше боевого в части, тем краше дембельский наряд. Дед-десантник, по Афгану с автоматом наползавшийся, оторвёт кусок простыни, завернёт туда проволоку, чтоб край по воротнику круглым был, да и подошьётся. Вот те и весь наряд. Стройбатовский дед автомат один раз в жизни держал – на присяге, да и то без патронов. Зато подшивается он красным шёлком! Получается прямо генеральский лампас вокруг грязной шеи. Шёлк, конечно, воровали из Ленинской Комнаты, где тот красный уголок с неизменным бюстом драпировал, а гимнастёрку подшивать заставляли разных чмошников, например того же Саламбекова. И неизвестно, сколько бы тот ещё подшил дембельских подворотничков, да вот досада – заболел, закашлял надрывно, харкая кровью, и попал в госпиталь.

В госпитале Саламбеков вёл себя тихо и мирно, как и положено больным с серьёзным заболеванием. Одна беда – как не запрещали ему курить, всё равно курил. Отговаривался, мол «а моя болезнь такой палахой, падохану всё равно». Табакокурение, конечно, излечению от бронхолёгочной патологии никак не способствует, но и заметной клинической картины не даёт, особенно в молодом-то возрасте. И тут заметили, что любит Самабеков курить по ночам, когда все спят, и в туалете никого. Но так, чтобы уж совсем никого в военном госпитале не бывает. Хоть и старался наш герой покуривать исключительно в форточку, но другие солдатики заметили, что после него остаётся в туалете неприятный запах чего-то горелого. В терапии в основном всё же нормальные больные лежат с пневмониями, астмой, да бронхитами. Им собственные лёгкие жалко, вот и пожаловались на нездоровую туалетную атмосферу.

Дошла жалоба до Казанцева. Тот дождался, когда Саламбекова позовут на процедуры, да залез к нему в тумбочку порыться в немногочисленных личных вещах. И обнаружил он там нечто, для солдата-салаги совершенно неподходящее – кучу дембельских шёлковых подворотничков! Ну ладно б дед был, да и то странно – подворотнички грязные и заношенные, зачем такие хранить? И куда их подшивать, на госпитальную пижаму, что ли? Мелькнула в подполковничей голове одна догадка. Отодрал он небольшой красный лоскуток, а подворотнички сложил, как и было. Прошёл к себе в кабинет, где и сжёг ткань в пепельнице. А потом вызывает того больного, что на вонь жаловался, и спрашивает, чем пахнет? Тот не знает, но говорит, что запах такой же, как по ночам в туалете. Тогда начальник отделения своей властью и под страхом выписки в часть строго-настрого запретил об этом распространяться.

Саламбекову назначили сдать утеннюю мокроту на анализ. Только вместо лаборанта-микробиолога за пробиркой почему-то заехали из окружной лаборатории судмедэкспертизы. Да о таких тонкостях Саламбеков и не знал – мало ли у него этой мокроты на анализы брали? В остальном же день прошёл обычно. Наступила ночь, и вот часа в три поплёлся солдатик курить. И вдруг среди тишины и покоя дверь туалета резко распахивается, туда врывается подполковник Казанцев собственной персоной, да ещё со свитой свидетелей – дежурного врача, фельдшеров и санитаров. «Унитаз! Унитаз держи!» - вопит Казанцев. И действительно, Саламбеков успел кинуть в унитаз весьма странный окурок, но сдёрнуть ему не дали. Из толстой самокрутки, свёрнутой из обычной газеты, выглядовали опалённые размочаленные нити красного материала. Бычок аккуратно достали пинцетом и положили в стерильную баночку. Саламбекова заставили тут же поплевать в пробирку, потом довольно безцеремонно потащили в кабинет начальника писать объяснительную, а сам начальник уселся напротив и по горячим следам принялся за рапорт.

На утро из гарнизонной комендатуры пришёл капитан военной юстиции, открывший уголовное дело об умышленном членовредительстве, где кроме окурка и свидетельских показаний фигурировало ещё одна важнейшая улика – лабораторный анализ слюны и мокроты. Там обнаружилось то, что по современной терминологии называется кокс-карбонизированные микросферулиты – типичные частички закоксировавшегося органического аэрозоля от сгоревшего шёлка, притом не чистого, а с солидной примесью капрона, что и вызывали столь серьёзное поражение лёгких.

Снег в моче

Вообще Казанцев слыл мастером «по отлову косарей». Вспомнить хотя бы другой случай – с гепертонией неясного генеза*. Лежало у него на отделении два солдатика. Здоровые на вид парни, только кровяное давление у них периодически зашкаливало, да приступы учащённых сердцебиений мучали. И какую только патологию у них не искали – всё бесполезно. Если бы там какие невротические расстройства были, как тогда любили писать в «фантомных» диагнозах «нейро-циркуляторная или вегето-сосудистая дистония», то давление бы не скакало так серьёзно, да и сердце бы так сильно не молотилось. А то как приступ – так дежурного врача в дрожь. Сиди и гадай, чем кончится – инфарктом или инсультом. Слава Богу пока приступы проходили без последствий, но явно тут нечто серьёзное в первопричине. Один факт только смущал – оба солдата с одной роты прибыли. Если клиническая картина редкая, странная, но одинаковая, да ещё у двух друзей – что-то здесь не чисто.
__________
* Повышение артериального давления от непонятной причины

Перерыли тумбочки – ничего нет. Перерыли кровати – ни под матрасами, ни в подушках ничего не спрятано. Карманы пижам просмотрели – тоже пусто. 442-й Госпиталь хоть и здоровый, но просто так на его территорию не попадёшь – гладкой стеной обнесён, надёжной, старой, ещё царской кладки. Посетители к этим двум больным не ходят, значит ничего передавать им не могут. Остаётся в таких случаях одно – отменить таким больным (или не больным, но подозреваемым) все назначения, подождать денька два-три пока их организм окончательно от следов ранее назначенных медикаментов очистится, а потом начинать искать, чем же они себя травят. Искать в крови, в слюне, в моче…

И вот опять приступ, да притом у двоих сразу. Давление зашкаливает, сердце молотится, как угорелое. Однако заметны небольшие странности – кожа сухая, а зрачки глаз широкие. Ну чтож, перед тем как напичкать организм гипотензивными препаратами*, взяли кровь на анализ. Только не в обычную лабораторию, а в токсикологическую для тестирования на алкалоиды. Спектрохроматографией называется. Метод сложный, а сам анализ простой – всего то нужно отделить от крови миллилитр плазмы и в аппарат капнуть. Прибор буквально «взвешивает» молекулу каждого вещества. И по этим данным лекго установить, чего же чужеродного в крови присутствует. В данном случае обнаружился атропин. Он то и давал побочную сухость кожи и широкие зрачки.
____________
* понижающими кровяное давление

Но на этом дело не кончилось. На следующий день собрали ночную мочу, и тоже на анализ. При этом мочиться заставили в присутствии фельдшера, чтобы исключить плевки в банку с анализом мочи (показывает увеличение уровня белка – намёк на серьёзную патологию), выдавливание капельки крови (как же, кровь в моче, тоже грозный симптом), а то и добавление сахара, гюкозы или ацетона туда же (чем не диабет?). Хотя в данном случае главная цель отнюдь не общий клинический анализ мочи. В лаборатории баночки с сей янтарной жидкостью хорошо взболтали и разлили по специальным коническим пробиркам. Пробирки открутили на центрифуге. На их остреньком донышке собрался осадок маленький осадок – всего ничего, едва заметное пятнышко. Его под микроскоп. Вот чудо – выглядит, будто снежинки! Тут и без мудрёных анализов знающим людям понятно – кристаллы обыкновенного эфедрина, тоже алкалоида, но несколько другой группы и действия.

Развели друзей-косарей по разным кабинетам и допросили. Условие простое – сознаётесь в содеяном, собственноручно пишете объяснительные, и тогда выписываетесь в часть на милость собственного командира. А не сознаётесь – открываем уголовное дело. Ну и классический приём применили, конечно – мол пока ты здесь бессмысленно упорствуешь, твой подельник уже давно раскололся и сейчас всё на тебя валит. Подействовало. Оказалось вот какое дело: узнал один из дружков о фармакологическом действии лекарств весьма просто – ещё в части, когда ходил к полковому доктору зелёнкой растёртый мозоль мазать. Пока доктора не было, то скучающий солдатик листал там справочник по лекарственным отравлениям. Запомнил он парочку нужных названий, от которых по его мнению «можно на терапию закосить». Поговорил с подельником, идея понравилась. Первую упаковку эфедрина тоже достали в части – выменяли на банку сгущенки у санитара из медбата. Благодаря этим таблеткам и попали в госпиталь. Но та упаковка быстро закончилась. Тогда они из расплющенного гвоздя изготовили отмычку и умудрялись по ночам воровать лекарства прямо тут же, из закрытого шкафа на сестринском посту. Умудрялись даже взломать шкаф с группой А*, где им под руку ещё и атропин попался. А уж наблюдая фармдействие такого «коктейля», действительно что угодно подумаешь!
___________
* Сильнодействующие средства, ядовитые вещества и наркотики

Ременной мозоль

Ох нехорошее это дело – недооценка умственных способностей солдата! Снобизм во врачебном деле очень большой враг. Ведь как зачастую бывает – закончит врач акадению или мединститут и считает, что перед умом «его высокопреосвященства» какой-то там солдатский умишко вне конкуренции. Ну чего может выдумать восемнадцатилетний пацан, где диплом сельхозучилища , да и то с тройками – максимальное достижение в жизни? Однако почём зря кичиться не стоит – иной раз деревенская мудрость профессорским лекциям фору даст.

Среди сослуживцев рядовой Лебеда слыл классической «дярёвней» – призывался он не военкоматом, а поселковым сельсоветом из какой-то деревушки Тамбовской области. И хоть был бы он каким-нибудь там механизатором, да на худой конец мастером машинного доения, так нет же – такое чувство, что прибыл этот организм в Воздушно-десантные войска с крепостной России позапрошлого века – до армии крестьянин Лебеда пас коров. Пяшком и с хлыстом.

Кстати, из сельских ребят русской глубинки отличные солдаты получаются. Что касается самой службы, то на рядового Лебеду никаких нареканий не было. Был у него лишь один изъян – десантник Лебеда патологически боялся прыгать с парашютом. В десанте это чёрная метка. Таких не то, что не любят – таких презирают. И гнобят. Вообще-то, попади этот солдатик вместо 37-го парашютно-десантного полка куда-нибудь в пехоту или в танковые войска, то служил бы себе, не тужил. Может был бы отличным матросом на корабле или на подлодке, образцовым морским пехотинцем, сапёром, ракетчиком... Эх, трудно сейчас докопаться, откуда у таких развивается парализующий срах высоты – детская психотравма ли, патологическая ли фиксация на каких-то комплексах – тогда о таком даже годать не приходилось. «Вульгарные примитивисты» Фрейд и Фромм, «псевдонаучные идеалисты» Юнг и Адлер, «приспешник голословного детерминизма» Берн, «империалистический приспешник» Маслоу и прочие «оголтелые антикоммунисты» под запретом. Западная прикладная психология шла в разрез с учением марксизма-ленинизма, и всякие фобии мы частенько списывали на «недостаток политико-воспитательной работы». Что касается предпрыжковых страхов, то политико-воспитательная работа была простой – затащить организм в самолёт, а потом пинком его оттуда выкинуть. Эх, существовал бы в военкоматах настоящий психотбор с профилями на оптимальную профпригодность... Ведь такой подход куда эффективней любой психотерапии! «Мечты, мечты, где ваша сладость» – воз и ныне там.

Когда бойца Лебеду выпихнули из «Кукурузника» на его первом учебном прыжке, то тот в воздухе обделался из всех физиологических отверстий. На земле, разумеется, получил по первое число от дедов, сержантов, прапорщиков и офицеров, точно в перечисленном порядке. А потом даже от сослуживцев своего призыва – кому охота с площадки приземления выезжать в набитой машине бок о бок с зассатым и обблёваным запрелестнцем? После такой инициации рядовой Лебеда решил больше никогда в жизни не прыгать.

Денька через три после того злополучного прыжка солдатик смиренно сидел среди заболевших в приёмной полкового медпункта. Подходит его очередь. Ну, боец, на что жалуешься? «Да вот... болит...» Молодой челоек немногословен в своих жалобах, пожалуй и вправду болит. Солдат снимает ремень и куртку-хэбэ, задирает тельняшку. Господи! Да как же ты с таким ходишь!!! Немедленная госпитализация. Полежишь пару дней в лазарете – не пройдет, поедем в госпиталь.

По всей окружности тела, как раз в том месте, где солдатский ремень обжимает талию, шло опоясывающее ярко-красное воспаление. Кожа набухла и пошла мелкими сочащимися язвочками, кое-где даже с небольшими кровоточинами. Больше всего это напоминало... Да чёрт знает что это напоминало! Пожалуй наиболее близкая картина термического или на худой конец химического ожога. Но как такое может быть? Ремень в кислоте замочил или раскаленным железом препоясался? Тут главне не спешить при распросе и ни в коем случае не давать солдату свою версию. Ибо когда больной подтверждает предположения врача, тот подсознательно начинет во всём больному верить. Соври солдат что-нибудь поэкзотичней или возникни у него это воспаление в другом месте – то пожалуй до первопричины и не докопались бы. Ведь со слов самого Лебеды причина была проста – ремень натёр. Вот уж враки – в жизни так ремень не натрёт. Но и предъявить против этой сказки нечего. Ладно, снимай ремень, получай пижаму и ложись в лазарет. Если это действительно «потёртость», то без травмирующего фактора буквально на следующий день заживать начнёт.

На следующий день ничего заживать не начало. Более того, стало хуже. Где была краснота появились многочисленные пузыри с серозным содержимым, как будто о солдатское тело всю ночь окурки тушили. Позднее эти пузыри полопались. кожа окончательно лишилась эпидермиса и стала нагнаиваться. Такое язвенное кольцо вокруг тела держалось весьма долго. Пару раз Лебеду возили на консультации в госпиталь и разок к гражданскому городскому дерматологу, но всё безрезультатно – ни диагноза, ни даже внятного подозрения на конкретную патологию получить не удалось. Однако время шло и эта странная кольцевая язва наконец зажила. Лебеду выписали в родную роту.

В роте ему служилось нормально ровно до следующего прыжка. Вечером накануне прыжкового дня Лебеда снова появился в медпункте. Его опоясывающая рана, что казалось, окончательно прошла с месяц наздад, внезапно дала рецедив. Пока только покраснение. Сегодня в медпункте дежурил один из батальонных врачей. Густо смазав преднизолоном пораженную кожу, он для верности ещё вколол Лебеде димедрол* и целый букет противовоспалительных средств. Но ничего не помогло – всего через четыре-пять часов опять пошли пузыри. Вся эпопея повторилась вновь с единственной разницей, что в этот раз его всё же отвезли в госпиталь дней на десять.
__________
*Старое противоаллергическое средство

Но и этот странный рецедив прошёл без последствий. Снова рядовой Лебеда пошёл тянуть армейскую лямку. И снова перед следующим прыжком оказался в лазарете. На этот раз приём вёл сам начмед, тот самый, что мазки чернилами из авторучки красил. Начмед оказался верным своей методике – намзал на стекла отделяемого с мокнущих изъязвлений, покрасил их чернилами да зелёнкой и давай рассматривать под микроскопом. И ведь нашёл-то первопричину! Среди мацерированных клеток эпидермиса, гноя и крови были отчётливо видны какие-то растительные остатки. Точно – маленькие фрагменты не то листьев, не то травы. Начмед берёт ещё один мазок, но теперь его не красит. Удача – в язвенном эксудате находит малюсенький фрагмент цветочного лепестка. Добавим немного иммерсионного масла для чёткости, и увеличение на максимум... Та-аак, в лепестке видны небольшие пигментные включения жёлтого цвета. Что же это может быть? Да лютик едкий! В Псковской области самое обычное растение, с давней поры известное тем, что вызывают поражение кожи. Такое прямо так и называется – лютиковый дерматит.

Ну, солдат, приехали – колись, а то под трибунал подведу. Раскололся. Рассказал Лебеда про лютики. И где собирал, и сколько втирал, и как примочки делал. А кто же тебя, голубчик этому научил? Да никто – на коров насмотелся, как у них язвочки на вымени возникали, когда на заболоечнном лугу с лютиками валялись. Вот вам и крестьянская смекалка.

Национальный аромат

Каким образом еврей Давид Шниц оказался не сильным студентом в институте с военной кафедрой, а слабым солдатом в воздушно-десантной дивизии, история умалчивает. Известно только одно – воин-десантник из него действительно оказался некудышний. При этом национальность здесь никакой роли не играет – солдаты-евреи, и десантники в том числе, весьма успешно служили в Советской армии, а уж про армию Израиля вообще молчу. Однако рядовому Шницу ратной славы его библейского пращура – щуплого тёзки Давида, что ещё будучи древнееврейским призывником, великана Голиафа побил – совсем не хотелось. Отлынивал он от исполнения воинских обязанностей, как мог. Но в десантной роте не слишком то и посачкуешь – на то старшина и сержантский состав имеется. Раз, два, что не так – удар по почкам, упал-отжался, на худой конец строевая подготовка. И кросс до упаду. Вот наверное из-за такой специфической нагрузки и открылась у Шница на ноге, как раз по срезу голенища, здоровая язва.

На вид она больше всего напоминала трофическую язву у диабетиков – у тех часто ноги подобным страдают. Однако концентрация сахара в крови у Шница была абсолютно нормальной и такая версия полностью отпадала. И нельзя сказать, чтобы язва уж очень гноилась – инфекция словно щадила её, выделений практически нет. Нет и общих проявлений инфекционного процесса, региональные лимфоузлы, что стоят по ходу оттока лимфы из этой болячки, увеличены весьма умеренно, ни лейкоцитоза*, ни интоксикации... При такой здоровой гуле, хоть по вечерам-то лёгкая температура должна быть – но градусник упорно показывает норму. Но если дело не в микробах, то в чём же?
__________
*Повышение количества лейкоцитов в крови при инфекциях

При этом сам Шниц особых льгот не требовал. Полежал несколько деньков в лазарете, был проконсультирован хирургом и терапевтом в медбате, а потом получив тюбик фторокорта, отправился «лечиться амбулаторно». То есть был выписан в роту с освобождением от бега и строевой подготовки. И похоже такой исход солдата вполне устраивал. Он вначале ежедневно, а потом раз в три дня, приходил в медпункт на перевязки, не роптал, не жаловался, выполнял все прописанные назначения. Вот только на язву они не действовали никак. Какая была, такая и осталась. Не помогли не мазь с антибиотиками, ни бактерицидные компрессы, ни даже аутогемотерапия*, ни кварцевания**, ни припарки, примочки, присыпки, ванны, лекарства внутрь и всё остальное, на что армейская медицина богата.
__________
*внутримышечный укол собственной кровью для стимуляции иммунитета
**облучение ультрафиолетовым светом

И вот однажды пошёл начмед в солдатскую столовую присмотреть за тамошней гигиеной ну и пробу снять, конечно. Ходит-бродит себе по цехам, страху на наряд нагоняет. Дошёл до «корней», там где овощи чистятся. Вообще-то с позиций гигиены самый безопасный участок, задерживаться в корнечистке особого смысла нет. Начмед глазами зыркнул и прошёл в другую комнату. Только он дверь прикрыл, как вдруг вбегает туда запыхавшейся солдат и орёт знакомым голосом: «Эй наряд! Дайте мне полкило чеснока, у меня весь кончился!» Наряд и знать не знает ни про какой чеснок, с чего это всем раздавать казённое добро на право и налево. А солдат настырный попался, своё требует: «Да мне сам начмед лично приказал здесь чеснок брать. Мне не на еду, на компрессы! Язву лечить».

Стоит начмед за дверью и вспоминает, это кому же он такое народное средство прописывал? Не Шницу ли? Голос похоже его... Постоял ещё немного, а как Шниц ушёл, быстренько снял пробу (поел досыта лучшего, что в котле выловить можно) и пошёл прямиком в роту, где тот еврей служил. Как раз на общее построение успел. Ротный и взводные перед строем ходят, перед обедом какие-то наставления всему личному составу читают. Появляется начмед. Поздоровался с солдатами и давай о чём-то с ротным и взводными шёпотом говорить. Потом командует: «Рядовой Шниц, а ну выйти из строя и снять сапоги!»

Шниц выходит прихрамывая, медленно снимает сапоги. «И портянки снимай, штанину закатить!» - не унимается начмед. С голени падает какой-то компресс, по казарме разносится крепкий чесночный дух. Начмед вздыхает и спрашивает командиров, не замечали ли такого раньше? Те отвечают во всю свою лужённую глотку: «Да как же не заметить... Давно заметили – постоянно от него чесноком воняет. Вначале он говорил, что ему, как настоящему еврею, так вонять положено, мол порода такая. Или национальная черта. Потом увидели в чём дело – он чеснок трёт и из него компрессы на свою болячку делает. Говорит, что вы, товарищ майор, лично прописали такое лечение, мол больше ничего не помогает! Все же знают, что чеснок овощ бактерицидный – всяких там бактерий убивает, и витаминов много – для здоровья полезно... Логично всё, мы ничего не подозревали, тем более, если по вашему рецепту...»

«Я??? Я ТАКОЕ прописал?!! Да вы что! Это же называется членовредительство – чеснок кожу разъедает. Он же этим компрессом свою язву не лечит, а создаёт! А вообще в десанте больных быть не должно. У нас есть только две категории – живые и мёртвые! Шниц, если увижу тебя в ста метрах от медпункта, то переведу во вторую категорию! В виде шницеля».

Табак

К сожалению, в реальной армейской жизни между живыми и мёртвыми ещё целый спектр разных раненых да больных имеется. И пожалуй самая лёгкая, но и самая частая болезнь – грибок. Оно и понятно, портянки грязные, сапоги мокрые, ноги прелые. Вот и заводится всякая гадость между пальцами. Лёгкие опрелости обычно забота самого солдата – потянки стирай, сапоги суши, присыпкой пользуйся. Со средней степенью можно и в медпункт зайти – помажут йодом, а то и микозолона пропишут. А вот при сильном грибке сапоги уже одевать никак нельзя – во первых больно, ведь стопа кровит – на коже трещин мириад. А во вторых можно через эти трещинки в дополнение к грибку получить такой набор ифекций, что... В общем редко, конечно, но бывали даже случаи ампутаций из-за такой вот «ерунды».

В полковом медпункте грибок всё же считается ерундой. Врач такой проблемой принципиально не занимается. Сидит злой фельдшер Зылков, держит тёмную бутыль с йодом и целый букет «помазков». Это так на военно-медицинском жаргоне называется палочка с намотанной на кончик ваткой. Каждому «грибнику» даётся свой помазок, а йод общий – прапорщик отливает чуть-чуть на всех в баночку из-под майонеза. Полное самообслуживание – покрасил ноги и вон от сюда.

Когда рядовой Поповцев показал свои стопы, то даже непреклонный Зылков охнул – так сильно грибок кожу изъел. Точно ходить ему в тапочках на недельном казарменном «аресте», а в сапогах только до столовой. Беговая, строевая, боевая и предпрыжковая подготовки, а также маршброски и рукопашный бой для этого бойца, разумеется, отменяются. Всякая подготовка, за исключением политической – на политзанятиях можно и в тапочках сидеть. Хотя стоп! Что-то совсем незначительное бросилось опытному прапору в глаза. «А чего это у тебя, друг милый, кожа вокруг язвочек желтоватая? Ты что, азотную кислоту между пальцами капал?» Шутка, конечно. От азотной кислоты, кожа хотя бы и побурела-пожелтела, но последствия бы были другие. Самые настоящие ожоги, а не похожие на грибок трещинки да язвочки. Однако как солдат встрепенулся-то! Ты смотри с каким жаром клясться начал, что ничего не делал. Если бы пропустил мимо ушей или пошутил... А тут дело не чисто – слишком рьяно над своей невинностью причитает.

«Поповцев! Сапог сюда давай!» Солдат нехотя протягивает сапог. Будь на месте Зылкова гражданский фельдшер, то точно бы в момент потерял сознание. Но прапорщик Зылков вояка бывалый. Он подносит солдатский сапог к самому носу и звучно нюхает его нутро. Потом закатывает глаза, словно дегустатор, пытающийся оценить букет редкого вина. Всё же ароматы из солдатского сапога, похоже не слишком приятные – выражение лица прапора из нейтрально-злобного становится агерссивно-маниакальным.

«Табак, гнида, насыпал! Так и знал, оттого и пальцы рыжие! Ты кому, гад, косить вздумал?! Ты мне, самому прапорщику Зылкову косить, вздумал!!! Фельдшера Зылкова не проведёшь!» С этими словами Зылков расстелил газету и основательно протряс над ней сапоги, а затем протрусил портянки. На газетку упало несколько табачинок, скорее всего от дешевых сигарет без фильтара, если судить по размерам и форме. Причина раздражения ясна – артефициальный* токсический дерматит из-за длительного контакта табака с кожей между пальцами ног.
__________
*Искусственный

Сообщение отредактировал Сказочник Лом - 1.09.2006 - 22:23

[Сказочник Лом]

Тис ягодный

Уж если вспоминать «косарей-ботаников», то мимо этого случая никак не пройти. А произошёл он ввсего в ста шагах от главной сцены действия – клиники Военно-полевой терапии, в стенах родной академии, в автороте. Служил там солдат Гогабелидзе. Уже по фамилии ясно, откуда он – из Грузии. Видать плохо было субтропическому юноше в северном городе, вот он он и заболел.

Заболел обычно – пожаловался старшине на слабость, кашель, жар, боль везде и понос. Вид же у бойца тоже обычный – абсолютно нормальный. Но стршина был гуманный человек – дал солдатику наставление, что если не положат, то по возвращению от доктора получит Гогабелидзе три наряда «за закос», и с такой «дополнительной мотивацией и установкой на болезнь» послал бойца в медпункт. В поликлинике академии для солдат был свой врач, который мало чего лечил, а распихивал бойцов сразу по профильным клиникам – вот халява и для врача, и для солдат! От роты до Академической поликлиники ходу минуты две. Солдат козырнул и пошёл туда бодрым шагом. Только не дошёл – тормознул его академический патруль.

Нет с формой одежды у рядового Гогабелидзе был полный порядк, всё по уставу. И честь он отдал как положено, а вот строевым у него не получилось – зашатался. А ведь строевая подготовка у него в полном порядке – как и положено молодому уж плаца натоптал порядочно, а тут чего-то зашатался. Патруля такое очень смутило, уж не пьян ли солдат? «Стоять! Рядовой, ко мне!» Точно пьяный. Бухой в стельку – едва на ногах стоит! Пока патруль пытался выяснить, с какого солдат подразделения, то рядового Гогабелидзе развезло похуже, чем на самых длинных пянках, когда по три дня из-за стола не вставл... Боец-грузин зычно икнул, бухнулся на четвереньки перед лицом изумлённого патруля, а потом бубня чего-то несуразное, пополз раком офицеру под ноги. Офицер отскочил и истеричным фальцетом приказал патрульным солдатам подобрать это безобразие с асфальта. Бойца подняли. Офицер потрепал по щекам вяло свесившуюся голову – в ответ лишь несуразное мычание.

Расстегнули хэбэшку, достали документы. Наш, боец, академический. Такого в гарнизонную комендатуру сдавать нельзя – пятно на Академию, потом получишь втык от начальства... Потащили солдатика назад в роту, благо рядом, где и сдали отключившееся тело тому же гуманному старшине с диагнозом «острая алкогольная интоксикация». Почему с диагнозом? Во первых боец же в поликлинику шёл. А во-вторых потому, что начальник патруля был офицером медицинской службы, да не каким-нибудь, а настоящим терапевтом! Готовился по выпуску из своего Первого офицерского факультета принять под свою полную ответственность терапевтическое отделение какого-нибудь госпиталя! Когда же этому светиле от терапии ротный стршина с незаконченным средне-техническим образованием заявил, что «мой боец вовсе не пьян, плохо ему!», то офицер-терапевт не растерялся – чуть-чуть подправил диагноз с «упился» на «таблеток нажрался». Ведь алкоголем-то от Гогабелидзе действительно не пахло! Правда, если таблеток нажрался (для кайфа, разумеется), то всё равно дело серьёзней простой пьянки. Хочешь-не хочешь, а таких по инструкции положено в токсикологический стационар помещать, хоть даже и на пару дней. А тут сотня метров до самого, что ни есть профильного заведения – клиники ВПТ*, где как раз всякие отравления лечат! Ну-ка ребята, подхватили тело и прямо на одеяле бегом его до торца вон того розового здания!
__________
*Военно-Полевая терапия, наука о лечении токсических и радиационных поражений (в боевых условиях от химического или ядерного оружия)

При самом беглом осмотре стала понятна причина такой крайней слабости у бойца – крайне низкое кровяное давление! Нет, это предпологаемого диагноза «острая неизвестная интоксикация» не снимало, но давало чёткий ориентир, с чего начинать лечение. Чисто медикаментозной поддержки здесь недостаточно – надо резко увеличить объём циркулирующей крови – закачать в расширившиеся сосуды дополнительно литра два воды. А мож и много больше... Ну не совсем воды, а специальной изотонической среды, но быстро – давление-то продолжает катастрофически падать. Ещё чуть-чуть и мозгу конец. Тут одной венкой на руке не обойдёшься – надо подключичку ставить. Иголка дня пункции подключичной вены длинющая и толстнная... Спешит реаниматолог. Ой – вот досада не туда! В шприц вместо чёрной венозной крови бодро бьёт ярко-красный бурунчик. И на старуху бывает поруха – в спешке засадили в подключичную же, но артерию. Теперь там гематома, катетер в такое ставить не рекомендуется – пролезут по нему микробы в эту питательную среду, будет долечиваться боец в отделении гнойной хирургии. Так, колем под другую ключицу. Теперь нормалёк, игла сидит там где надо, а в ней тоненькая пластмассовая трубочка – подключичный катетер. Иглу вытащим, катетер оставим – через него него жидкость прямо в непосредственную близость к сердцу подаваться будет.

Пошла влага по венам, давление вроде растёт. Ещё чуть-чуть гемодеза, плиглюкина. Здоровые липкие молекулы всяких там пирролидонов да декстранов на себя яд берут из пазмы – не панацея, но делу помогает. Так давление уже достаточно, чтоб почки опять мочу фильтровать начали – теперь салуретиков туда! Это так заумно кое-какие мочегонные называются, почки тоже начнут чистить организм от яда. Такое мочеотделение на форсажной тяге реаниматологи так и называют – «форсированный диурез». Впрочем при тенденции к падению давления такое дело тонкое – выведешь из крови излишек жидкости, давление упадёт и почки опять перестанут работать. Нальёшь черезчур много воды – та пойдет сочиться в лёгкие, утопишь пациента... Вот и баллансирует реаниматолог между крайностями, оттого, наверное, у этих врачей самая низкая продолжительность жизни. Ниже, чем у любых хирургов и уж куда ниже, чем у судмедэкспертов. Да ведь ещё и дрянью с наркозных аппартов самим дышать приходится... Но главное – нервы!

Больших нервов стоило, чтоб наконец Гогабелидзе пришёл в сознание. Пока в сумеречное, но хоть какой-то контакт возможен. Словами на вопросы еюё не отвечает, но на «да» глаза прикрывает. Правда радоваться этому не приходится – пульс у паренька фуги Баха играет. То 25 ударов в минуту, то резко 200! Ой опять ниже тридцати, а вот уже 210, 230! На кардиомониторе зуцы электрокардиограммы сбились в угрожающий частокол. Не может быть – 245, 250! Фибрилляция!!! Всё, сердце можно сказать не бьётся – оно полностью «сорвалось» с ритма, и теперь его участки разрозненно дёргаются, вместо синхронизиронанной работы получается бесполезное трепетание. Кровь никуда не качается, через пять минут биологическая смерть мозга.

Такое чувство, что это у реаниматолога фибрилляция. Причём где-то в душе. Его лицо бледнеет и покрывается капельками пота. «Мать вашу, дефибриллятор сюда!» Даже забыл капитан, что вокруг полковники. Привычная картинка, что так любят смаковать в кино – руки трут два бруска с ручками, чем-то похожих на штукатурные мастерки, только с проводами. Отключается записывающая аппаратура, контакный гель на кожу, для лучшей проводимости электричества. «Всем руки от кровати!!!» И бабах! Импульс в 300 джоулей через грудную клетку – та в дугу. И сразу ляп датчик на кожу. А пульса то нет! Ещё раз шарахнем, и снова датчик, да ещё для верности фонендоскоп на область сердца. Что, не слышно – а ты в попыхах трубочки в уши засунуть не забывай. Ничего, бывает. Ну чего там? Бум-м-м, бум, бум-бум... Не регулярно, но бьётся. Ура, товарищи!

Так, вернулись к тому, с чего начали – сердце опять изголяет нечто для фортепиано с оркестром. Ух какие паузы, ах какие гаммы... Дело минут, когда оно снова сорвётся в фибрилляцию. А с каждым новым разом использования электрошока, шансов запустить мотор всё меньше и меньше. Патанатомы не дадут соврать – порой на сердце такие сильные ожоги видны, что и не всякий мелкий инфарктишко с такой электротравмой сравнится.

Хватит время терять – начинаем лечить по-серьёзному. Ларингоскоп в глотку, трубку в трахею, воздух в лёгкие погонит аппарат. Всё же легче, если придётся непрямой массаж сердца делать. А пока мы ему ногу полосанём – надо выйти на правую бедренную вену. Такие вот они, военно-полевые терапевты – хирургией не брезгуют. Теперь рентгенустановку сюда. Подкатили специальный рентген на колёсиках, где излучающая трубка висит на высокой поворачивающейся штанге. Из-за неё аппарат похож на длинношеего ящера юрского периода. Так, теперь через вену прямо во внутрь сердца заведём специальный зонд. Подадим рнтгенконтраст, убедимся, что набалдашник зонда стоит внутри сердечной камеры в нужном месте. Это временный пейсмейкер – искусственный водитель ритма. Теперь ритм сердечных сокращений будет задавать электроника. Все надежды на неё...

Похоже, надежды на чудеса техники оправдались лишь частично. Несмотря на мощный «управляющий» сигнал прямо изнутри сердца, миокард всё равно то и дело сбивался с ритма, а пару раз снова влетал в фибрилляцию. Шарахать током, имея железяку внутри сердца, не хотелось, оба раза серфдце запустилось само от сигналов пейсмейкера, когда силу его импульсов врубили на полную мощность. Однако пока сердечко фибриллировало, за больного дышал аппарат исскусственной вентилляции, а вот качать кровь приходилось реаниматологу. Руки «бабочкой» складываются на грудине и раз-два-три-толчёк, раз-два-три-толчёк... С железкой внутри тонкостенной камеры сердца. Ребро вот треснуло... Слишком сильная тяга к жизни у реаниматолога. Лишь бы ожил, ребро простим...

Ожил. Наверное в последний раз. После трёх фибрилляций, одной электрошоковой дефибрилляции, двух непрямых массажей, а также трёх (ТРЁХ!!!) часов кардиопульмональной реанимации с искусственным водителем ритма, когда в организм влито и вколото всё возможное, что стоит на снабжении в нашей армии, а возможно и в других армиях вероятных и не очень противников... После всего этого за жизнь рядового Гогабелидзе никакой опытный реаниматолог и гроша ломанного не даст. Это конец. Ещё один срыв и пожалуй из клинической смерти уже не вывести. Послали санитарку за ключём от «холодной палаты», что без окон и батарей, куда вперёд ногами отвозят отреанимировавшихся. Потом придёт машина, заберёт тело под простынкой на кафедру Патанатомии...

Но видать в последний момент Бог чего-то передумал и послал ангела к рядовому Гогабелидзе. Сердцебияния с водителя ритма стали срываться всё реже и реже, а вот и не срываются больше... Через некоторое время можно попробовать и сам пейсмейкер отключить. Нет-нет, о том чтобы его вытащить и разговора нет, просто на время отключить. Но не сразу. Потихоньку уменьшим мощность сигнала... Та-аак! А сердце-то, как у здорового – смотри какая красота, 78 ударов в минуту. Вроде и небыло многочасовых реанимационных мероприятий. Теперь и вправду можно выключить поддержку. Отлично! Бьётся без изменений ритма. Посмотрим, если ещё пару часов пройдёт без сбоев – вытащим зонд, ни проволока, ни наконечник внутри сердца его хорошей работе ведь никак не способствуют. Не электрической работе – механической, они же через клапана туда запущены, клапана плотно не закрываются, кровь назад бьёт. А ведь на зонде ещё может тромб образоваться. Тоже дело неприятное – оторвётся, забьёт какой-нибудь лёгочный сосуд, инфаркт лёгкого гарантирован. Но ничего не случилось, и пейсмеркер благополучно вытащили

На следующее утро нашего грузина было не узнать – сидит на кровати, улыбается. Обход профессора, тут солдафонщина не к месту:
- Доброе утро! И так, молодой человек, на что жалуемся? На что-о? На лёгкую боль в горле и намятую грудную клетку? И всё-о?
-Да, всё.
- Хотели ли вы совершить самоубийство?
-Ныкак нэт!
- А какой яд и с какой целью приняли?
-Ныкакой!
- А может наркотики? Ну честно – кокаин, метамфетамины?
-Ныкак нэт!
- Ну так что с вами случилось, что вас едва с того света вытащили?
-Забалэл. Пашёл ка варачу. Гад патрул саказал, что я бухой. Далше нэ помню. А как тот дзэвушка зовут, что мнэ укол дэлала?
- Извините..?
- Тот дзевушка как зовут? Пазнакомиться хачу!
- Коллеги! Как вы видите, больной абсолютно неясный, но стрмительно идущий на поправку! Пройдёмте в ординаторскую, обсудим диагноз...

В ординаторской хоть и гадали всей кафедрой, но не выгадали даже путного предположения. Больной после интенсивнейшей реанимации и без диагноза. Конечно в историю болезни какую-то муть записали. Для прокурора, не для себя. Положенно ведь хотябы предварительный диагноз иметь. Кровь, мочу, мокроту, пот и кал на анализ. Причем насчёт кала и мочи – собрать всё, что выделится. Когда собирали анализы, больной уже вовсю просился выйти в туалет покурить. Рано ещё. Вот сходишь по-большому в стульчак, тогда дадим тебе сигаретку...

Покакал Гогабелидзе. Стул нормальный, оформленный, как в таких случаях пишут в историях болезней. На вид ничего не обычного, хотя накануне он похоже каки-то зернышки ел. Для вишни малы, для крыжовника или клубники велики. И не кукуруза, и не семечки... Сложили какашки в банку, закрыли поплотнее и поставили в холодильник, пока другие анализы не придут. Пришли анализы. В моче – только следы того, чем его всю ночь кололи. В общем, коктейль с медицинальной прописью. В крови тоже микстура, но кое-что интересное вырисовывается – присутствие дитерпиноидных алкалодов.

Яды это такие. Редкие яды, даже очень. Алкалоиды эти синтетически не производятся, все они сугубо растительного происхождения. И не одно из растений, чтоб содержало хоть что-то подобное, не растёт в Ленинградской области. Тут-то и вспомнили о какашках. Наковыряли из них косточек, отмыли, сложили в чистую колбу и отправили полковнику Тумке на кафедру Медицинской Биологии. Поглядел доцент Тумка на ягодки и понял что это – это семена тиса. Их на весь мир всего два близких вида и оба встречаются на территории России – Taxus cuspidatа, или японский тис, растёт в дальневосточной тайге, на Сихотэ-Алине и в Южном приморье, а вот Taxus buccata, или тис ягодный, растёт на Кавказе. У японского тиса ягода тоже есть, более того между собой виды настолько похожи, что с лёту простому полковнику-биологу различить их по семенам невозможно. Даже для экспертов-ботаников такая работа весьма затруднительна. Делать нечего, пришлось полковнику в гражданское заведение на поклон идти – в Университет, посмотреть биологические коллеции, в часности семян хвойных деревьев.

Все думали, что тис безусловно окажется с Кавказа. Версия простая – привёз за каким-то Гогабелидзе этой дряни с собой и за каким-то её нажрался. Да не тут то было – тис оказался японской разновидности. В Уссурийской тайге грузин отродясь не бывал, посылок от туда не получал, и никто из его сослуживцев с тех мест не призывался. Вообще-то Гогабелидзе определённо повезло – хоть и похожи эти деревья как близнецы-браться, но токсичность японского тиса раза в два ниже его кавказкого сородича. Если бы тот проглотил столько же семян тиса ягодного, то медицина бы оказалась бессильна.

Стали допрашивать его сослуживцев. Ну кого в первую очередь – земляков, конечно. Военный следак дело знает – берёт каждого на пушку, мол мы среди вас вычесляем подозреваемого в умышленном отравлении вашего товарища, а поэтому в ваших же интересах колоться обо всём, что знаете и слышали. И вот один из его сородичей всё и рассказал:

«Пошли мы с батоно-Гогабелидзе в увольнение. С собой взяли немного чачи, что тайком в банке под видом компота ему из Кутаиси прислали. А где выпить? В Ботанический Сад военнослужащим срочной службы вход свободный. Туда и пошли. Сели на лавочку в кущах, выпиваем, чучхелой и сушёной хурмой закусываем. А возле той лавочки росли явно не местные низенькие чахленькие кустики с тёмно-зелёными иголками и розовыми ягодами. Я и говорю, мол генацвале, эти ягоды есть нельзя – моя бабка рассказывала, что от них такой сильный понос может быть, что троюродный дядя второй золовки нашей бабушки по отцовской линии чуть не умер, когда спьяну их вместо китайской вишни поел. А Гогабелидзе меня послушал и сразу оборвал там все ягоды – решил, как придёт в роту, то «закосит» дизентерию, мол понос от гузинских ягод русским академикам ни за что не понять. Говорит – в санаторий пора, буду в в клинике лежать, телевизор смотреть. Спасибо, друг, что научил. А оно вай-вай-вай, какой ядовитый оказался! Я нэ знал, я нэ хотел, я честное слово нэ виноват! Простите, товарищ следователь!»

Гогабелидзе выписали через две недели. Не из-за сердечных проблем его в клинике подержали, а из-за поломанного при реанимации ребра. Дальнейшую судьбу этого солдата я не знаю. Скорее всего уголовное дело на него закрыли – самоотравление хоть и преднамеренное, но с другой целью. Мотив преступления не предполагал полного освобождения от воинской службы. Эффект для Гогабелидзе получился абсолютно неожиданным, ведь между поносом и реанимацией ого-го какя разница!

Кстати, я сам родом с Кавказа, правда с Северного. Местную природу худо-бедно помню. Ещё мальцами мы лазили на Шоанинскую скалу, что нависает над Карачаевском – маленьким городком в истоках Кубани. Скала та больше всего напоминает грудную мишень на стрельбищах, правда в полкилометра высотой. На её плечах сплошные заросли тёрна и кизила, а вот на макушке имелся (а скорее всего и сейчас имеется) громадный реликт третичного периода – тисовая роща. Известнен тис своей прочной и уникально гибкой древесиной. Недаром и Атилла, и король Артур, и Ричард Львиное Сердце, и легендарный Робин Гуд имели тисовые луки. Нам, пацанам, такие тоже хотелось. Осенью кучавые причудливые деревца, чей возраст запросто зашкаливает за три тысячи лет, обсыпаны мелкими розовыми ягодами. Хитрыми ягодами. Они словно маленькие ватрушки – вокруг мякоть, а в центре голая косточка. То-то хвойные ещё голосемянными называются. Тисовая хвоя же больше всего напоминает обычную пихту, только поострее.

Необычно ягодки на ёлках смотрятся. И что ещё более необычно, что мы их ели пригоршнями. Мягкие и слизистые, они по вкусу более всего напоминают сладкий густой кисель из алычи. Одно только мы знали чётко – ни хвою, ни косточки есть нельзя, хотя они такие скользкие, нет-нет и проглотишь ненароком. При этом от пары случайно проглоченных косточек никому из пацанов плохо не становилось. Вообще никакого эффекта. И бабка моя, Анна Артёмовна, в свои неполных девяносто, мне о свойствах тиса тоже рассказывала. А слыла она у всех соседей великим знатоком народной медицины, в частности по лечебным травам. Настоящим знатоком. О проблемах с сердцем от тисовых косточек или тисовой хвои она тоже знала, правда ссылалась не на каких-то дальних родственников, а на наших голодных коз. Если глупые молодые козлята тисовой хвои поедят, то обычно мрут. Старые козы поумнее – с голоду помирать будут, но до этой ёлочки не дотронутся. Хотя в малых дозах – одна косточка ребенку, две-три взрослому, но не штучкой больше – тис является сильным противоглистным средством. И действительно – дитерпиноидные алкалоиды способны парализовывать нервную систему как круглых, так и плоских червей. К косточкам даётся солевое слабительное типа слабенького раствора Эпсоновской соли в значительных количествах, и всех червяков-паралитиков просто вымывает наружу бурлящим потоком. Однако сейчас разработаны куда более безопасные дигельментирующие препараты. Поэтому тисовую косточку... категорически не рекомендую! А вкусную ягоду... Смотрите сами, если не боитесь, то попробуйте, но на меня прошу не ссылаться.

[Severina]

У нас в больнице как то было два казусных "суицида".
Первый раз молодая девушка выпила пузырёк зелёнки - ротик был очень красивый.
Второй раз мужчина выпил флакон концентрированного шампуня - мыльные пузыри пускал со всех отверстий.

[Борода]

Браво! Браво Сказочник Лом. И правда! Сказочник!

Сильно надеюсь, что продолжение следует.

[боцман]

Шикарно..., рассказы просто прелесть.
Сам я со случаями симуляции не сталкивался, а вот к коллеге на прием пришла женщина с "фингалом" под глазом. Начал он ее осматривать и, о - чудо, фингал оказался у него на пальцах в виде какой-то краски. Женщина молча подпрыгнула со стула и убежала, а коллега долго еще был в непонятках - что же ему делать.

[Medic 03]

Огромное спасибо за интересные рассказы!Читал на одном дыхании,очень любопытно!
Ждём продолжения!!!

[dospan]

А продолжение рассказов можно посмотреть здесь.

[Наварская]

Сказочник Лом!
Да где ж вы были когда я в школе училась??

[MyKL]

Сказочнику Лому - Андрею Анатольевичу Ломачинскому - мой глубочайший респект!

[Steam]

Великолепно!Познавательно!

[Угнетатель]

Никакими официальными методиками этот мойор не пользовался принципиально. При этом то, что надо, он видел прекрасно: на стекле, словно микроскопические инопланетяне из фантастического фильма ужасов, гротескно расскинув щупальца-жгутики, застыли страшные «зверюги» – зубные трихомонады.

Подозреваю что солдата в части принуждали к оральному сексу, так как трихомонады не в ротовой полости не живут. Вот он и прибег к членовредительству. (про зубных трихомонад я ниразу не слышал) ಠ_ಠ

Были случаи на практике моего отца, когда заключенные на зоне собирали паутину с потолка, размешивали ее с теплой водой и пили. Температура подскакивала до 40 – такова реакция организма на инородный белок.

Андрей Анатольевич, я прочитал все Ваши рассказы буквально на одном дыхании. Великолепно!

трихомонады не в ротовой полости не живут

Упс, простите. Красное вычеркнуть.

[maljavka]

Читала на одном дыхании. Очень-очень интесно.)

[Deni]

У нас в больнице как то было два казусных "суицида".
Первый раз молодая девушка выпила пузырёк зелёнки - ротик был очень красивый.
Второй раз мужчина выпил флакон концентрированного шампуня - мыльные пузыри пускал со всех отверстий.

у нас тоже была суицидница... она порезала себе предплечья ПО ТЫЛЬНОЙ поверхности и легла в ванну с ХОЛОДНОЙ водой дожидаться смерти... ждала, ждала... кровь не течет - бррр, холодно... замерзла... а тут и мозги включились на какой-то краткий миг - скорую вызвала...

[ne medik]

Спасибо! Очень познавательно. В армии служить не пришлось, а в школе одноклассники косили от уроков. Клей был обычным делом. Если тереть подмышечные впадины смесью горчицы, молотого красного перца и соли температура поднимается и держится достаточно долгое время. Одна девчушка даже делала себе искусственное подобие ветряной оспы пр помощи цветков прострела или сон травы. Сама один раз попробовала приложить лепесток - ожог с большим волдырем проходил дней 10. Наши отмазки были намного безобиднее.
А из прикольных случаев с военными был один солдатик, который убег в самоволочку, где познакомился с одинокой барышней, израдно выпив, решили они доставить удовольствие друг другу, забрались по случаю на старый строительный склад, где придались любви на "чем-то мягком". Ближе к утру пришло осознание, что мягким были рулоны с минватой. Обоих привезли в хирургическое отеление. И смешно и работы много...

[Радомир]

Огромное спасибо за интересные и абсолютно жизненные рассказы!
В далекие времена моей службы в медпункте одной из частей Советской Армии солдатик с практически прошедшим уже ОРЗ (через день выписка планировалась) вечером стащил из перевязочной флакон с 30мл спиртового раствора метиленового синего и выпил, за неимением водки Через часик, совсем слегка "подшофе", в крайне расстроенных чувствах подошел ко мне, признался в содеянном и прямо-таки трагедийно поинтересовался, не помрет ли теперь от этого. Я его заверил, что, пожалуй, не помрет (вкупе с некоторыми другими словами). Понаблюдали бойца ночью, а под утро как-то нехорошо у него в эпигастрии заболело с локальным напряжением мышц передней стенки живота. Отправили в госпиталь, где его подержали недели полторы по поводу гастрита. Анамнез он в госпитале правильный предъявил, типа, на гражданке еще такое бывало с желудком, да вот и тут прихватило отчего-то. После госпиталя он мне рассказывал, что там сразу вручили баночку со словами: "иди в туалет и принеси мочу для анализа". Пошел. Помочился СИНЕЙ мочой! Понял, что ТАКУЮ мочу уж точно нельзя показывать, быстренько сориентировался и попросил зашедшего в туалет сопалатника помочится за него, раз такое дело. Тот вник в проблему, поудивлялся, после поржал, но просьбу товарища уважил. Странно, что сам солдат не посинел заметно (о реальности этого я ему в задушевной профилактической беседе рассказал, так он еще с неделю в госпитале переживал, что вот сейчас синим сделается, все раскроется и устроят ему большие неприятности отцы-командиры и суровые деды).