[Радомир]

Паша Броский.


Ушла Алиса.


Ушла Алиса в страну алисью,
По мятым листьям в двадцатых числах,
Тихой, как ниндзя походкой лисьей,
Пароли стёрла, забыла лица...

Озёра стали в глазах сверкали.
Алиса смылась из Зазеркалья,
По параллели, по вертикали,
Кроваво-чёрным озёрам Кали...

В лесах, где правят балы лисицы,
На камень сядет, распустит косы...
В рассветном Солнце роса лоснится,
На землю тени ложатся косо...

Не мёд гречишный — горечь полыни
Алиса вкусит за грех уныния,
Что словно жалом осиным колет:
Всё - лишь иллюзия и не боле...

Куда податься — подскажут руны.
Ох, сколько ж вёрст ты зря исходила...
В даль облаков уплывают шхуны,
Туман клубится, как из кадила...

Алеют шапочки сыроежек,
Лежат, как трупы в земле колоды...
Долги раздала, закрыла бреши,
Так от чего же так, бл*ть, колотит?

Так от чего же печаль дурная,
Вылазит демоном из колодца...
Прохладным ветром из-за Дуная
Как можно было так исколоться?

Зачем глядела в глаза паучьи,
Зачем руками сгребала угли?..
Не приручит никто, не приучит,
На месте сердца - ржавая рухлядь...

Сухие розы, стихи в тетради,
Злорадно филин во мгле коситься...
Она читает молитву Раде
И оборачивается в лисицу...

Пароли стёрла, забыла лица,
Так по-английски из Зазеркалья...

Безумец ветер в полях резвился...
Глаза, как звёзды во мгле сверкали...

[Радомир]

Сара Ахтунг.

сквозь грань стакана город.


сквозь грань стакана город обезличен.
в стакане – Таллинн. над стаканом – Питер.
и ввинчен позвоночник прямо в мозг.
от дремоты замерз… замерз.. замерз…
от суеты устал,
от никотина – бледен,
от алкоголя вреден.
и овал
лица безбожно портится.
не сводятся мосты. никак не сводятся.
не сходится баланс. не так, не этак.
дыхание снега - как конец. но меток
был бог, раскидываясь болью. и декабрь,
я жду, как манну- окончание года.
такого жесткого, похожего на шар
колючих игл и истин. мало кислорода
в оттенках серого. глаза привыкли не
смотреть, не взглядывать, не искать, не видеть.
и слишком мало сил, чтоб ненавидеть
саднящий постоянно, яркий шрам.
а город медленно седеет. что для драм
хорошая площадка. так привычно
терять.
сквозь грань стакана город обезличен.

[LisSB]

Светлана Владимировна Дмитрова

Человек без лица

Мир — театр, мир — арена, игра в заблужденье.
В нём порою себя невозможно понять.
Человек без лица, человек-наважденье —
Сущность каждого «Я»: и тебя, и меня.

Смех и грусть, тьма и свет — век борьба эта в моде.
Примешь благостный вид иль оскал подлеца?
Я сегодня спокойна, а завтра на взводе.
Ты мой внутренний мир, Человек без лица.

Изменяясь под действием разных условий,
От поступков людей и особенных вех,
Прогибаясь под внешнее: злоба на злобу...
Отраженье вовне — как же слаб человек!

Гуттаперчевый лик так податлив и склонен
Настроенье менять от вершины к нулю.
Упаду в водопад — и мгновенье утонет,
И вода исказит психокарму мою.

Сколь подвержена я твоему обаянию!
В твоей власти опять, и не будет конца.
Как бы скульптором стать на границе сознанья,
Чтобы править тебя, Человек без лица?

[Радомир]

Алекс Микеров.


Москва становится уютной,
когда ты выпьешь граммов двести
чего угодно: водка, брют ли;
заканчивая вечер песней,
ты ощущаешь как тепло
заполнило твоё нутро.

О, как загадочны и пылки
мы были раньше: до утра
я, будто бы свинья-копилка,
частички сохранял тепла;
теперь я сам себе источник,
который согревает ночью

себя и всех других; сильнее,
спокойнее, мудрее, чем,
все те, кто слабой Дульсинеей
свой сон находит на плече
моём, натруженном за годы
моей любовной несвободы.

Я был влюблён во многих, много
кто был влюблён в меня; итог:
я овладел искусством слога
прощать/прощаться; на порог
своей души не допуская,
пожалуй, никого. Тоска. Я

знаю тысячи дорог,
но до сих пор не понимаю:
какая та, где я не буду
так откровенно одинок.

[LisSB]

Омар Хайям

Отзывчивых людей сравню я с зеркалами.
Как жаль, что зеркала себя не видят сами!
Чтоб ясно разглядеть себя в своих друзьях,
Вначале зеркалом предстань перед друзьями.

[LisSB]

Капочка-Капа
Я не краду чужое остроумие, я умею мыслить сама... Авторский псевдоним Капочка-Капа

***

Вечная тема: Учитель и Ученик.
Как выстроить им отношения?
И не зайти бы в нежданный тупик
на дороге со встречным движением.

Чтобы учился один - УВАЖАТЬ,
и сдержанным был в поведении.
Чтобы другой - не устал ПОНИМАТЬ
это новое поколение...

Сообщение отредактировал LisSB - 1.03.2019 - 01:47

[Радомир]

(С)ущество.

кальвадос.


по субботам она всегда у меня за баром.
по-ремарковски пьёт Де Дью-Сапан кальвадос,
называет меня "мой мальчик" (читай "салага"),
намекая, что до проблем её не дорос.

ей под тридцать, и на запястье звенит Пандора,
Валентино-клатч и туфли от Джимми Чу...
навидался я много женщин её породы,
но тут цацки эти будто не по плечу.

будто все они выбиваются из рисунка,
будто всё её это страшно, безмерно злит.
в прошлый раз мы с ней обсуждали картины Мунка,
а потом её просто "сняли" и увезли.

я сегодня с ней внезапно немного строже.
она видит это, лыбится с наглецой.
"мальчик, ладно тебе, не дуйся... ну, хочешь тоже?"
я ищу, чего бы выплеснуть ей в лицо...

"да не злись, шучу, ну? налей-ка мне как обычно.
ты хороший бармен, и знаешь всё назубок.
лицемеришь, льстишь, да вот взгляд у тебя приличный."
ей звонит телефон, она сбрасывает звонок.

я на это отмалчиваюсь, мне за спрос никогда не платят,
да и знаю, что переступится тот порог,
когда всё её доканает и перехватит -
она выдаст какой-нибудь простенький монолог:

"... он же старше меня на неполные двадцать лет,
у него же работа, детки, жена, семья.
мне так жалко их всех, мой хороший, что силы нет.
я жалею их всех, только, главное, не себя..."

враз осушит гранёный рокс, выудит из клатча
золотую карту, на чай ещё сотен пять...
"отчего ж я в таких, как ты, не влюбляюсь, мальчик?"
я смотрю на неё. о ней хочется написать.

[LisSB]

Саша Черный

Интеллигент

Повернувшись спиной к обманувшей надежде
И беспомощно свесив усталый язык,
Не раздевшись, он спит в европейской одежде
И храпит, как больной паровик.

Истомила Идея бесплодьем интрижек,
По углам паутина ленивой тоски,
На полу вороха неразрезанных книжек
И разбитых скрижалей куски.

За окном непогода лютеет и злится…
Стены прочны, и мягок пружинный диван.
Под осеннюю бурю так сладостно спится
Всем, кто бледной усталостью пьян.

Дорогой мой, шепни мне сквозь сон по секрету,
Отчего ты так страшно и тупо устал?
За несбыточным счастьем гонялся по свету,
Или, может быть, землю пахал?

Дрогнул рот. Разомкнулись тяжелые вежды,
Монотонные звуки уныло текут:
«Брат! Одну за другой хоронил я надежды,
Брат! От этого больше всего устают.

Были яркие речи и смелые жесты
И неполных желаний шальной хоровод.
Я жених непришедшей прекрасной невесты,
Я больной, утомленный урод».

Смолк. А буря все громче стучалась в окошко.
Билась мысль, разгораясь и снова таясь.
И сказал я, краснея, тоскуя и злясь:
«Брат! Подвинься немножко».

[Радомир]

Синтио Витьер.

Рассвет.


Одинокий светофор
на пустынной улице
против огромной закатной луны,
среди замирающих шорохов ночи, -
кому он дает дорогу, кому закрывает,
кого вежливо приглашает
свернуть налево, направо?
Отчего-то вспомнилось море.

[Радомир]

Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев).


ВСЁ ЗАБЫЛ.


Я без слов: я не могу...
Слов не надо мне.

На пустынном берегу
Я почил во сне.

Не словам - молчанью - брат
О внемли, внемли.

Мы - сияющий закат
Взвеянный с земли.

Легких воздухов крутят
Легкие моря.

Днем и сумраком объят -
Я, как ты, заря.

Это я плесну волной
Ветра в голубом.

Говорю тебе одно,
Но смеюсь - в другом.

Пью закатную печаль -
Красное вино.

Знал - забыл - забыть не жаль -
Все забыл: давно...

[Радомир]

Графит (с).

Озеро.


Надоело с судьбой мириться.
Ты прожил эту жизнь, пустой.
То ли сорок лет, то ли тридцать, то ли семьдесят, то ли сто.
По лицу пролегли морщины, поселился в глазах упрек.
Надоело искать причины, по которым тебя обрек
Быть всегда пожилым Всевышний, в вихре суетной маеты,
Быть все время больным и лишним, квелым, жадным до доброты,
Прогорая в чаду домашнем, в мелкой россыпи злых невзгод.
Это, в сущности, и не страшно. Просто день тут идет за год.
И однажды, собравшись в полночь, прогибаясь под весом лет,
Не надеясь на чью-то помощь, ты за счастьем уходишь в лес.
Босиком по заросшей тропке, оставляя во мху следы,
Пробираешься в чащу робко, слыша издали плеск воды.
Это озеро. Шепчут люди: тут вместилище колдовства,
Здесь и храбрый испуган будет, здесь теряют свой смысл слова.
Сила, добрая или злая, смотрит в мысли, в сердца глядит.
И дает, что ни пожелаешь. Если вдруг не решит убить.
И, раздевшись под скрип суставов (или это скрипит душа?),
Ты, усталый и очень старый, молча делаешь первый шаг.
Холодит зябкий ветер кожу, по воде пробегает рябь.
Ты в ознобе, как будто гложет тебя вьюга из декабря.
Это страшно - к чертям да в омут, это жутко - рубить сплеча,
Но раз вышел уже из дома, не идти же назад сейчас.
Что теперь отступать? На деле ты уже околел давно.
Пропадай же тогда и тело, опускайся мешком на дно.
По сравнению с жизнью-мукой это полная ерунда.
Ты шагаешь.
Тепло, без звука обнимает тебя вода.
Ты стоишь и тебе по плечи. Лунный свет на волнах, как ртуть.
Горсть с водой, что несчастных лечит, поднимаешь легко ко рту.
Наполняешь ладонь вторую - и обратно идет отсчет.
Вдоль спины серебрятся струи - это время с тебя течет.
Ты ныряешь, ища ответы, ухмыльнулась в воде луна,
Растворяется в зыбком свете вмиг поблекшая седина.
И, навеки устав бояться, проглотив водяную пыль,
Ты смеешься: тебе же двадцать, как случилось, что ты забыл?!
Возвращаешься лишь наутро, обновленный и молодой.
Отливает взгляд перламутром, пахнет кожа лесной водой.
Эти двадцать, подарок свыше, от озерных и лунных сил,
То, к чему ты без страха вышел, подарило, что попросил.
Оказалось, все очень просто: так рискуй и будет дано!
Соскребай же в волнах коросту, что присохла к тебе давно,
Оттирай ее, что есть силы, в сердце молодость береди.

...правда, мне еще говорили: в воду можно и не входить.

[Радомир]

Игорь Некрасов.

Было.


Океан воды, стихов эпоха -
проще оправданий не найдешь,
я ловлю надежду в каждом вдохе,
ты на выдохе швыряешь медный грош,
наклонюсь за тем дешевым звоном -
пешему сподручней без коня, -
той, что любит солнце Аризоны,
нет ночами дела до меня.

Розмарин не пахнет - дразнит хвою, -
Страсть с любовью путает нам ложь...
На поверку вздохи эти стоят
Не дороже двух худых калош.
Время промокашкой вытрет сопли,
Память с болью - ветер унесет.
Оба рядом с худшими из копий -
Как снежинки с хокку из Басё...

[LisSB]

Автор Хатори Хасо.
Перевод Д. Румата.

Солнце бережно
Фудзи коснулось…
Поучись у него, влюблённый!



Есии Исаму

Я прелестным «цветком»
очарован - и даже в разлуке
не забыть мне о нем,-
о, когда же суетной страстью
перестанет сердце томиться?


Минуока-но Оери

Схоже сердце мое
с глубокою зимней рекою-
сверху корочка льда,
а под нею, не замерзая,
бесконечно любовь струится.

[Радомир]

Маргарита Мендель.


Где капля света - нота...



Когда перегорит моя обида,
когда сожжет беспамятье печаль,
сентябрь вдохнет в палаты пирамиды
жизнь новую, и зазвучит как встарь

прощальным слогом муза Еврипида,
и свет прольется каплей на вуаль;
повязку снимет старая Фемида
и меч опустит: сказана мораль

и выпито вино. Антракт. Излита
вся горечь, не осталось ничего.
Все заново, но с той же слов палитрой
«бетховенского кредо», решено:

мой альтруизм – в созвездиях орбиты,
Твоей звезде сиять на ней легко:
в небесной сфере музыки сокрыт и
ее барочный нимб; она тайком

влюбляет в себя яркие софиты
и робких сочинителей стихов,
холодный мрамор ног кариатиды
готов ожить, шагнув в высь облаков…

…ведь в небе Бог, ведь в небе Бах, флюиды
Твоих миров, блаженства четырех,
любви либретто, младости Сильфиды,
свободы новоявленных ветров…

Забьется сердце, нет уже обиды –
недожалей меня, но переспорь:
где Мастер умер, там и Маргарита
покойно спит, где страж – там и король.

Где капля света – нота, там молитва –
скрипичная мелодия. Златой
сентябрь оставляет на пюпитре
клавир и выбор, сделанный Тобой.

[Радомир]

Ду Фу.

Песнь о боевых колесницах.


Боевые
Гремят колесницы,

Кони ржут
И ступают несмело.

Людям трудно
За ними тащиться

И нести
Свои луки и стрелы.

Плачут матери,
Жены и дети -

Им с родными
Расстаться не просто.

Пыль такая
На белом на свете -

Что не видно
Сяньянского моста.

И солдат
Теребят за одежду, -

Все дрожат
Перед близостью битвы, -

Здесь Мольба
Потеряла Надежду,

Вознося в поднебесье
Молитвы.

И прохожий,
У края дороги,

Только спросит:
"Куда вы идете?"

Отвечают:
"На долгие сроки,

Нет конца
Нашей страшной работе.

Вот юнец был:
Семье своей дорог,

Сторожил он
На Севере реку,

А теперь,
Хоть ему уж за сорок,

Надо вновь
Воевать человеку.

Не повязан
Повязкой мужскою -

Не успел и обряд
Совершиться, -

А вернулся
С седой головою,

И опять его
Гонят к границе.

Стон стоит
На просторах Китая -

А зачем
Императору надо

Жить, границы страны
Расширяя:

Мы и так
Не страна, а громада.

Неужели
Владыка не знает,

Что в обители
Ханьской державы

Не спасительный рис
Вырастает -

Вырастают
Лишь сорные травы.

Разве женщины могут
И дети

Взять
Хозяйство крестьянское в руки?

Просто сил им
Не хватит на свете,

Хватит только
Страданья и муки.

Мы стоим как солдаты -
На страже -

И в песках
И на горных вершинах...

Чем отличны
Баталии наши

От презренных
Боев петушиных?

Вот, почтенный,
Как речью прямою

Говорим мы
От горькой досады.

Даже этой
Свирепой зимою

Отдохнуть
Не сумели солдаты.

Наши семьи
Сломила кручина -

Платят подати,
Платят налоги;

И уже
Не желаешь ты сына,

Чтоб родился
Для слез и тревоги.

Дочь родится -
Годна для работы -

Может, жизнь ее
Ты и устроишь.

Ну, а сын подрастет -
Уж его-то

Молодого
В могилу зароешь.

Побродил бы ты,
Как на погосте,

Вдоль нагих берегов
Кукунора:

Там белеют
Солдатские кости -

Уберут их оттуда
Не скоро.

Плачут души
Погибших недавно,

Плачут души
Погибших когда-то.

И в ночи
Боевой и бесславной

Их отчетливо
Слышат солдаты".

750 г.