[sbz]

На пост #8 во время ПОСТА: кажется, Ал-р Дольский (из раннего, ну, до 79-80-го); на "все сто" не уверен. Пробовал найти его буклет стихов с автографом (жена была на концерте примерно в 98-м, не нашел). А я его помню по временам, будучи в оперотряде мединститута (существовал и существует доныне КСП - Клуб самодеятельной песни), пару раз довелось пожать его мягкую холеную ладонь.. год примерно 1979-й...
Но больше всего, включая - "Мне звезда упала на ладошку..",- нравится: "... остальное лежит в сара- Е!" ( с импрессионистами - Моне, ван Гог, Сёрра там всякими - "Провансальский звонок", примерно, называется. А может и - "Лисапед")

Немного Тютчева (по памяти; извиняюсь, если словечко не то попадет в глаз аналитику)

Когда пробъет последний час Природы
Состав частей разрушится земных
Все сущее тогда покроют воды
И божий лик изобразится в них
+++++++

Нам не дано предугадать
Как слово наше отзовется
И нам сочувствие дается
Как нам дается благодать
++++

Немножко из стихов "Юрия Живаго"

... На меня нацелен сумрак ночи
Тыщами биноклей на оси
И одно прошу Я...
++++++++

... Я в гроб сойду и в третий день восстану
И как сплавляют по реке плоты
Навстречу мне как баржи каравана
Столетья поплывут из темноты
==========================

Дополнение от 11.30
В 1998- 2002-м любимым был И. Северянин (Лотарев) {созвучно с "Севериной"}

Например:
Весенний день горяч и золот, -
Весь город солнцем ослеплен!
Я снова - я: я снова молод!
Я снова весел и влюблен!

Душа поет и рвется в поле
Я всех чужих зову на "ты"...
Какой простор! какая воля!
Какие песни и цветы!

Скорей бы - в бричке по ухабам!
Скорей бы - в юные луга!
Смотреть в лицо румяным бабам!
Как друга целовать врага!

Шумите, вешние дубравы!
Расти трава! Цвети сирень!
Виновных нет: все люди правы
В такой благословенный день!

{запоздало присоединяюсь к поздравлениям в соответствии с абз. 5 ст. 112 ТК РФ}


КВАДРАТ КВАДРАТОВ

Никогда ни о чем не хочу говорить...
О поверь! - я устал, я совсем изнемог...
Был года палачом, - палачу не парить...
Точно зверь, заплутал меж поэм и тревог...

Ни о чем никогда говорить не хочу...
Я устал... О, поверь! изнемог я совсем...
Палачом был года - не парить палачу...
Заплутал, точно зверь, меж тревог и поэм...

Не хочу говорить никогда ни о чем...
Я совсем изнемог... О, поверь! я устал...
Палачу не парить!... был года палачом...
Меж поэм и тревог, точно зверь, заплутал...

Говорить не хочу ни о чем никогда!...
Изнемог я совсем, я устал, о, поверь!
Не парить палачу!... палачом был года!...
Меж тревог и поэм заплутал, точно зверь...

1910


И в завершение, на пост #1:
а мне из Ахматовой ближе такое, например:

Сжала руки под темной вуалью
От чего ты сегодня бледна?...
Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна

Как забуду? Он вышел шатаясь
Искривился измученно рот
Я сбежала перил не касаясь
Я бежала за ним до ворот...

Задыхаясь.... и т д.

{И не забудьте прочитать классические "Не призывай..." Блока и "О тебе" Гумилева}

С уважением

Сообщение отредактировал sbz - 22.03.2006 - 12:22

[аскет]

Взято с ВИФ2

'Баллада о белых лебедях'

Позабыть всё это лучше мне бы.
Но не позабыть!.. Собравшись с духом,
Расскажу, как фронтовое небо
Осыпалось лебединым пухом.

Осыпалось в воду белым прахом,
Низвергалось в волны красным ливнем.

'Пошутил' в тот день фашист с размахом -
Из зениток, в небо над заливом.
Дюжиной стволов по птицам били.
И не стало лебединой эскадрильи.

Наш комбат скрипел зубами: 'Гады!'
И ругался так, что дальше некуда.
'Дать бы сволочам! А где снаряды?
Весь запас на батарее - полкомплекта...'

(Строг в блокаду был учёт расхода.)
...Шла весна сорок второго года.

Шла волна по Финскому заливу.
Мы смотрели на волну со страхом.
Клин низвергся в воду красным ливнем.
Клин осыпался в залив белесым прахом.

Мы с Савватием в тот день (не по наряду)
В снайперскую вызвались засаду,
Записав в итоге дня - для сведенья:
Он - за лебедя
И я - за лебедя.


'Приказ'

Чтоб победить, нас было мало.
А фриц ломил в тот день навалом...

И наш сержант на этот раз
Отдал неслыханный приказ.

Пересчитал всё отделенье,
Переписал себе в тетрадь
И приказал: - До подкрепленья -
Из носу кровь! - не помирать.

Ми били немца в лоб и в спину.
И - соблюдали дисциплину.

А командир - он над солдатом.
С него не спросишь в трудный час.
...Швырнул себя под танк с гранатой,
отдав себе другой приказ.


'Огонь на поражение'

В осиннике бушует тарарам!
Занятно начинается сраженье.
Палят фашисты по пустым тылам,
А думают, что бьют на пораженье.

А там - ни блиндажей, ни батарей.
(Наводчики с похмелья - не иначе!)
Всего-то там - повозка сухарей
Да полевая кухня с нашим харчем.

Хрустят осины, как карандаши.
Летят шматки перлового пригара...
Вот где бы посмеятся от души,
Когда б не два погибших кашевара!


'Атака с 'валентайнами''

'Валентайн' - английский танк, поставлявшийся во время войны в СССР. Много лет спустя в книге маршала бронетанковых войск А.Бабаджаняна 'Дороги побед' я прочел об этих танках: 'Броня... вследствие неудачного расположения листов часто пробивалась. В Советском Союзе... на его траки наши танкисты часто наваривали так называемые 'шпоры', чтобы хоть сколько-нибудь улучшить его проходимость'.
И я вспомнил июль 1944-го...

Городок атакуем через сосняк по буграм
И на голом 'ура!' в него влетаем мы.
Поднимались-то с танками, да фрицы их - в тарарам!
Горят, хоть и новенькие, сзади горят 'валентайны'.

Нам бугры нипочём, а танки уткнулись в пригорок
И мишенями у у песчанного взлобка расставлены...
Сюда бы десяток-другой домодельных 'тридцатьчетверок'.
А то - горят, будь здоров как горят 'валентайны'

И городишко - пустяк, а не взять его: танки горят.
И мы - размочаленные - по-русски клянём 'валентайны'.
Всё вынесет наш - в обмоточках - россиянский солдат.
Но... Горят 'валентайны', и мы отходим с окраины.

Горят, как канистры!.. Но шлют за снарядом снаряд.
В черном пламени танки от башен до самого днища.
В упор бьют танкисты, а сами танкисты - горят!
Солдатской присяге верны и в заморских кострищах.

И когда при мне рассуждают про вклад :
Чей, мол, он больше - наш, Америки или Британии? -
Пред моими глазами 'валентайны' чадно горят.
И русские парни - за други своя! - горят в 'валентайне'...


'Остановка в пути'

В извещениях родным и близким о гибели воина по принятому стандарту сообщалось: '...верный воинской присяге, проявив геройство и мужество...' И в этой стандартности извещений была высшая справедливость Родины, её последнее 'прости' своему солдату, как бы ни сложил он голову - поднимая ли других в трудную атаку или от неожиданной излетной пули...

Проводили мы Серегу
В невозвратную дорогу.
Закопали под горой...
Нам подъём, ему - отбой.

Сквозь какие переделка
Цел прошёл!.. И был бы цел,
Да в пустяшной перестрелке
Не сумел ли? Не успел?..

Может, кто и скажет: 'Что уж!..
Маху дал, оплошно влип'.
Нет, солдат Сергей Петрович,
Ты за Родину погиб!

Все мы носом землю роем.
Но на фронте - не в кино.
И не каждому Героем
Стать посмертно суждено.

Ну... прошащай! Нас ждёт дорога.
Ты - из боя, рота - в бой.
Ты в тылу теперь, Серёга,
Рота - на передовой.

Нам идти... И ты прости нам.
Мы должны, сколь хватит сил...
Ты же сам солдат России,
Сам присягу приносил.

Не суди нас, друг Серёга.
Путь наш долог и тернист.
Знаем только - очень многим
Протрубит отбой горнист.

Рота, встать! Вперёд, ребята!
За Серёгу в этот раз!..

Мы ни в чём не виноваты.
Ты прости, Серёга, нас!


'Письмо в деревню'

Недели не пройдёт, когда слезами
Зальётся деревенька близ Рязани...

Был друг - и нет... И лишь его рукой
Записка с адресом: в деревню над Окой.

(Таков обычай: что бы там не сталось,
он адрес - мне, а я ему - свой адрес.)

Без выбора воюют на войне.
И выпало писать сегодня мне.

Пройдёт неделя. Бросив все дела,
Завесит деревенька зеркала.


'Чужая боль'

На носилках, что слева, трудно отходит сосед.
Изгиляется боль над соседом моим напоследок.
Мне с пробитым бедром и плечом - нипочём!
Буду жить не тужить до ста лет,
Если тут не помру от немыслимой боли соседа

[Наталья]

Будущее - вкус не портит мне,
мне дрожать за будущее лень;
думать каждый день о черном дне
- значит делать черным каждый день.

ххх

Мне моя брезгливость дорога,
мной руководящая давно:
даже, чтобы плюнуть во врага,
я не набираю в рот г..но.
ххх

Мой небосвод хрустально ясен
и полон радужных картин
не потому, что мир прекрасен,
а потому, что я - кретин.

ххх

Что расти с какого-то момента
мы перестаем - большая жалость:
мне, возможно, два лишь сантиметра
до благоразумия осталось.

[Expert]

Прошу читать с выражением и соответствующими интонациями

Весна!

2 15 42
42 15
37 08 5
20 20 20!
7 14 100
02 00 13
37 08 5
20 20 20!

Грусть моя

511 16
5 20 337
712 19
2000047

[Кривс]

"Библия учит нас любить наших врагов и наших близких. Наверное, потому, что это одни и те же люди". Б. Шоу.

"Функция черепа - не защита мозга от внешней среды, а защита Вселенной от человеческих мыслей" Автора не знаю...

"...не принимайте жизнь слишком серьезно. Вам все равно не уйти из нее живыми" Э. Хаббард.

Таинственным знаньем пронизана память,
Подземные воды сгорят от свечи,
Трепещет и искрится бледное пламя
И в судьбы столетий бросает лучи

Центурия I

Прошу прощение, что не все стихами. Но из любимого

[аскет]

Взято с guns.ru


У розового здания депо
С подпалинами копоти и грязи,
За самой дальней рельсовой тропой,
Куда и сцепщик с фонарем не лазит, -
Ободранный и загнанный в тупик,
Ржавеет 'Каппель', белый броневик.

Вдали перекликаются свистки
Локомотивов... Лязгают форкопы.
Кричат китайцы... И совсем близки
Веселой жизни путаные тропы;
Но жизнь невозвратимо далека
От пушек ржавого броневика.

Они глядят из узких амбразур
Железных башен - безнадежным взглядом,
По корпусу углярок, чуть внизу,
Сереет надпись: 'Мы - до Петрограда!'
Но явственно стирает непогода
Надежды восемнадцатого года.

Тайфуны с Гоби шевелят пески,
О сталь щитов звенят, звенят песчинки...
И от бойниц протянуты мыски
Песка на опорожненные цинки:
Их исковеркал неудачный бой
С восставшими рабочими, с судьбой.

Последняя российская верста
Ушла на запад. Смотаны просторы.
Но в памяти легко перелистать
Весь длинный путь броневика, который,
Фиксируя атаки партизаньи,
Едва не докатился до Казани.

Врага нащупывая издалека,
По насыпи, на зареве пожарищ, -
Сползались тяжко два броневика,
И 'Каппеля' обстреливал 'Товарищ'.
А по бокам, раскапывая степь,
Перебегала, кувыркаясь, цепь.

Гремит великолепная дуэль.
Так два богатыря перед войсками,
Сойдясь в единоборческий дуэт,
Решали спор, тянувшийся годами...
Кто Голиаф из них и кто Давид -
Об этом будущее прогремит.

Подтягиваясь на веревке верст,
Кряхтя, наматывая их на оси,
Полз серый 'Каппель', неуклонно пер,
Стремясь Москву обстреливать под осень,
Но отступающим - не раз, не два -
Рвались мостов стальные кружева.

А по ночам, когда сибирский мрак
Садился пушкам на стальные дула, -
Кто сторожил и охранял бивак,
Уйдя за полевые караулы?
Перед глухой восставшею страной
Стоял и вслушивался, стальной...

Что слышал он, когда смотрел туда,
Где от костров едва алели вспышки,
И щелкнувшей ладонью - 'на удар!' -
Гремел приказ из командирской вышки:
'Костры поразложили, дуй их в пим!
Пусть, язви их, не спят, коль мы не спим!'

У командира молодецкий вид.
Фуражка набок, расхлебаснут ворот.
Смекалист, бесшабашен, норовист -
Он чертом прет на обреченный город.
Любил когда-то Блока капитан,
А нынче верит в пушку и наган.

Из двадцати трех - отданы войне
Четыре громыхающие года...
В земле, в теплушке, в тифе и в огне
(Не мутит зной, так треплет непогода!),
Всегда готов убить и умереть,
Такому ли над Блоками корпеть!

Но бесшабашное 'не повезло!'
Становится стремительным откатом,
Когда все лица перекосит злость
И губы изуродованы матом:
Лихие пушки, броневик, твои
Крепят ариергардные бои!

У отступающих неверен глаз,
У отступающих нетверды руки,
Ведь колет сердце ржавая игла
Ленивой безнадежности и скуки,
И слышен в четкой тукоте колес
Крик красных партизанов: 'Под откос!'

Ты отползал, как разъяренный краб,
Ты пятился, подняв клешни орудий,
Но, жаждой мести сердце обокрав,
И ты рванулся к плачущей запруде
Людей бегущих. Мрачен и жесток,
Давя своих, ты вышел на восток...

Граничный столб. Китайский офицер
С раскосыми веселыми глазами,
С ленивою усмешкой на лице
Тебя встречал и пожимал плечами.
Твой командир - едва ль не генерал -
Ему почтительно откозырял.

И командиру вежливо: 'Прошу!'
Его команде лающее: 'Цубо!'
Надменный, как откормленный буржуй,
Харбин вас встретил холодно и грубо:
'Коль вы, шпана, не добыли Москвы,
На что же, голоштанные, мне вы?'

И чтоб его сильней не прогневить -
Еще вчера стремительный и зоркий,
Уполз покорно серый броневик
За станцию, на затхлые задворки.
И девять лет на рельсах тупика
Ржавеет рыжий труп броневика.

И рядом с ним - ирония судьбы,
Ее громокипящие законы -
Подняв молотосерпные гербы,
Встают на отдых красные вагоны...
Что может быть мучительней и горше
Для мертвых дней твоих, бесклювый коршун!

Цицикар, 1928
Автор неизвестен

[FILIN]

Это - «Броневик» Арсения Несмелова

(Арсений Несмелов, он же Арсений Иванович Митропольский, родился в 1889 в Москве в семье статского советника И.Митропольского. Окончил кадетский корпус. Во время первой мировой войны поручик 11-го гренадерского Фанагорийского полка, награжден четырьмя орденами, отчислен по ранению в резерв в апреля 1917. Первая книга Военные странички издана в Москве в 1915 году, тираж 3000. Участвовал в октябрьских боях в Москве. С 1918 в армии Колчака, с остатками которой отступал до Владивостока, где занимался литературной деятельностью, состоя под надзором ОГПУ, без права покидать город.
В 1924 году бежал в Маньчжурию. Жил в Харбине, зарабатывая на жизнь пером. Самый известный из поэтов этой ветви эмиграции.
В 1945 после взятия Харбина Советской Армией арестован, в сентябре того же года умер в пересыльной тюрьме в Гродеково.)

[аскет]

Уважаемый Филин, огромное спасибо.

[Apulei]

Приправьте звуками флейты
Сегодня обеденный рис
Год начинается снова


Предвижу... множество криков младенцев
Только лишь осень начнется
В праздник любовь так беспечна

Чудны напитки со спиртом
Утром глотнете воды
Праздник начнется снова

Послышится вдруг «шорх-шорх»
В душе тоска шевельнётся…
Новый год в одиночку не отмечают

Весело как разлетался
Мейсенский чайный сервиз
После полуночи лучше кормите гостей

Девушка скромно танцует
Подруга ее обняла
Холодный фаянс за стеной


Пот утирает устало
Крепкой ладонью хирург
Резвые нынче студентки

Славная девушка больше
Не удивляет уменьем
Может быть, сделает пирсинг?

[Медработник]

Константин Бальмонт

ХОЧУ

Хочу быть дерзким, хочу быть смелым,
Из сочных гроздий венки свивать.
Хочу упиться роскошным телом,
Хочу одежды с тебя сорвать!

Хочу я зноя атласной груди,
Мы два желанья в одно сольём.
Уйдите, боги! Уйдите, люди!
Мне сладко с нею побыть вдвоём!

Пусть будет завтра и мрак, и холод,
Сегодня сердце отдам лучу.
Я буду счастлив! Я буду молод!
Я буду дерзок! Я так хочу!



Игорь Губерман

Очень многие дяди и тёти
По незрелости вкуса и слуха
Очень склонны томление плоти
Принимать за явление духа.

[Doctor Right]

Ай да Пушкин! Ай да .......сын!

[FILIN]

Любопытное стихотворение одного почтизабытого поэта - Владимира Нарбута

Самоубийца

Эпиграф:
В какую бурю ощущений
Теперь он сердцем погружен!
А. Пушкин


Ну, застрелюсь. Как будто очень просто:
нажмешь скобу — толкнет, не прогремит.
Лишь пуля (в виде желвака-нароста)
завязнет в позвоночнике... Замыт
уже червовый разворот хламид.
А дальше что?
Поволокут меня
в плетущемся над головами гробе
и, молотком отрывисто звеня,
придавят крышку, чтоб в сырой утробе
великого я дожидался дня.
И не заметят, что, быть может, гвозди
концами в сонную вопьются плоть:
ведь скоро, все равно, под череп грозди
червей забьются — и начнут полоть
то, чем я мыслил, что мне дал Господь.
Но в светопреставленье, в Страшный Суд -
язычник — я не верю: есть же радий.
Почию и услышу разве зуд
в лиловой прогнивающей громаде,
чьи соки жесткие жуки сосут?
А если вдруг распорет чрево врач,
вскрывая кучу (цвета кофе) слизи,
как вымокший заматерелый грач
я (я — не я!), мечтая о сюрпризе,
разбухший вывалю кишок калач.
И, чуя приступ тошноты: от вони,
свивающей дыхание в спираль, —
мой эскулап едва-едва затронет
пинцетом, выскобленным, как хрусталь,
зубов необлупившихся эмаль.
И вновь — теперь уже как падаль — вновь
распотрошенного и с липкой течкой
бруснично-бурой сукровицы, бровь
задравшего разорванной уздечкой, —
швырнут меня... И будет мрак лилов.
И будет червь, протиснуться стремясь
меж мускулов, головкою стеклянной
опять вбирать в слепой отросток мазь,
чтоб, выйдя, и она по-над поляной
поганкой зябнущею поднялась.
И даже глаз мой, сытый поволокой
(хрусталиком, слезами просверлив
чалящий гроб), сквозь поры в недалекий
переструится сад, чтоб в чаще слив,
нулем повиснув, карий дать палив...
Так, расточась, останусь я во всем.
Но, собирая память, кокон бабий
и воздух понесет, и чернозем, —
и (вырыгнутый) прокричу о жабе,
пришлепывающей (комок — весом)
в ногах рассыпавшегося меня...

1914 (1921)

Покапался в памяти и литературе и нашел несколько иной вариант этого стихотворения.
Привожу только изменения:

"Ну, застрелюсь. И это очень просто:
нажать курок и выстрел прогремит.
И пуля виноградиной-наростом
застрянет там, где позвонок торчит...
А дальше что?..
И вновь, теперь уже как падаль,...
- вновь распотрошенного... и с липкой течкой
бруснично-бурой сукровицы,
бровь задравшего разорванной уздечкой,
швырнут меня...
Обиду стерла кровь, и ты,
ты думаешь, по нем вздыхая,
что я приставлю дуло (я!) к виску?..
О, безвозвратная! О, дорогая!
Часы спешат, диктуя жизнь: "ку-ку".
А пальцы, корчась, тянутся к виску"...

Сообщение отредактировал FILIN - 13.06.2009 - 18:04

[awhileazure]

Было то свиданье над прудом
Кратким, убивающим надежду.
Было понимание с трудом,
Потому, что столько было между
Полюсами разными земли-
Здесь, на двух концах одной скамьи.
И мужчина с женщиной молчали,
Заслонив две разные семьи
Словно две чужих страны плечами.
И она сказала - не всерьез,
Вполушутку, полувиновато:
"Разве только кончики волос
Помнят, как ты гладил их когда-то"
Отводя сближенье как беду,
Крик внутри смогла переупрямить:
"Завтра к парикмахеру пойду -
Вот и срежу даже эту память"
Ничего мужчина не сказал.
Он поцеловал ей тихо руку
И пошел к тебе, ночной вокзал-
К пьяному и грязному, но другу.
И расстались вновь на много лет,
Но кричала, словно неизбежность
Рана та, больней которой нет -
Вечная друг другу принадлежность.

[Доктор Немо]

Редьярд Киплинг "Если" (Перевод С. Маршака)

О, если ты спокоен, не растерян,
Когда теряют головы вокруг,
И если ты себе остался верен,
Когда в тебя не верит лучший друг,
И если ждать умеешь без волненья,
Не станешь ложью отвечать на ложь,
Не будешь злобен, став для всех мишенью,
Но и святым себя не назовешь, -
И если ты своей владеешь страстью,
А не тобою властвует она,
И будешь тверд в удаче и в несчастье,
Которым в сущности цена одна,
И если ты готов к тому, что слово
Твое в ловушку превращает плут,
И, потерпев крушенье, можешь снова-
Без прежних сил - возобновить свой труд, -
И если ты способен все, что стало
Тебе привычным, выложить на стол,
Все проиграть и все начать сначала,
Не пожалев того, что приобрел,
И если можешь сердце, нервы, жилы
Так завести, чтобы вперед нестись,
Когда с годами изменяют силы
И только воля говорит: "держись!" -
И если можешь быть в толпе собою,
При короле с народом связь хранить
И, уважая мнение любое,
Главы перед молвою не клонить,
И если будешь мерить расстоянье
Секундами, пускаясь в дальний бег ,-
Земля - твое, мой мальчик, достоянье.
И более того, ты - человек!

[Злодей]

Осточертело все как хочется на отдых
Встречать рассвет, отдать тепло реке
Не видеть тех, кто мне добра желает,
Не слышать тех, кто зла желает мне.

Автора к сожалению не помню