[Радомир]

Иосиф Александрович Бродский.

От окраины к центру.


Вот я вновь посетил
эту местность любви, полуостров заводов,
парадиз мастерских и аркадию фабрик,
рай речный пароходов,
я опять прошептал:
вот я снова в младенческих ларах.
Вот я вновь пробежал Малой Охтой сквозь тысячу арок.

Предо мною река
распласталась под каменно-угольным дымом,
за спиною трамвай
прогремел на мосту невредимом,
и кирпичных оград
просветлела внезапно угрюмость.
Добрый день, вот мы встретились, бедная юность.

Джаз предместий приветствует нас,
слышишь трубы предместий,
золотой диксиленд
в черных кепках прекрасный, прелестный,
не душа и не плоть --
чья-то тень над родным патефоном,
словно платье твое вдруг подброшено вверх саксофоном.

В ярко-красном кашне
и в плаще в подворотнях, в парадных
ты стоишь на виду
на мосту возле лет безвозвратных,
прижимая к лицу недопитый стакан лимонада,
и ревет позади дорогая труба комбината.

Добрый день. Ну и встреча у нас.
До чего ты бесплотна:
рядом новый закат
гонит вдаль огневые полотна.
До чего ты бедна. Столько лет,
а промчались напрасно.
Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна.

По замерзшим холмам
молчаливо несутся борзые,
среди красных болот
возникают гудки поездные,
на пустое шоссе,
пропадая в дыму редколесья,
вылетают такси, и осины глядят в поднебесье.

Это наша зима.
Современный фонарь смотрит мертвенным оком,
предо мною горят
ослепительно тысячи окон.
Возвышаю свой крик,
чтоб с домами ему не столкнуться:
это наша зима все не может обратно вернуться.

Не до смерти ли, нет,
мы ее не найдем, не находим.
От рожденья на свет
ежедневно куда-то уходим,
словно кто-то вдали
в новостройках прекрасно играет.
Разбегаемся все. Только смерть нас одна собирает.

Значит, нету разлук.
Существует громадная встреча.
Значит, кто-то нас вдруг
в темноте обнимает за плечи,
и полны темноты,
и полны темноты и покоя,
мы все вместе стоим над холодной блестящей рекою.

Как легко нам дышать,
оттого, что подобно растенью
в чьей-то жизни чужой
мы становимся светом и тенью
или больше того --
оттого, что мы все потеряем,
отбегая навек, мы становимся смертью и раем.

Вот я вновь прохожу
в том же светлом раю -- с остановки налево,
предо мною бежит,
закрываясь ладонями, новая Ева,
ярко-красный Адам
вдалеке появляется в арках,
невский ветер звенит заунывно в развешанных арфах.

Как стремительна жизнь
в черно-белом раю новостроек.
Обвивается змей,
и безмолвствует небо героик,
ледяная гора
неподвижно блестит у фонтана,
вьется утренний снег, и машины летят неустанно.

Неужели не я,
освещенный тремя фонарями,
столько лет в темноте
по осколкам бежал пустырями,
и сиянье небес
у подъемного крана клубилось?
Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось.

Кто-то новый царит,
безымянный, прекрасный, всесильный,
над отчизной горит,
разливается свет темно-синий,
и в глазах у борзых
шелестят фонари -- по цветочку,
кто-то вечно идет возле новых домов в одиночку.

Значит, нету разлук.
Значит, зря мы просили прощенья
у своих мертвецов.
Значит, нет для зимы возвращенья.
Остается одно:
по земле проходить бестревожно.
Невозможно отстать. Обгонять -- только это возможно.

То, куда мы спешим,
этот ад или райское место,
или попросту мрак,
темнота, это все неизвестно,
дорогая страна,
постоянный предмет воспеванья,
не любовь ли она? Нет, она не имеет названья.

Это -- вечная жизнь:
поразительный мост, неумолчное слово,
проплыванье баржи,
оживленье любви, убиванье былого,
пароходов огни
и сиянье витрин, звон трамваев далеких,
плеск холодной воды возле брюк твоих вечношироких.

Поздравляю себя
с этой ранней находкой, с тобою,
поздравляю себя
с удивительно горькой судьбою,
с этой вечной рекой,
с этим небом в прекрасных осинах,
с описаньем утрат за безмолвной толпой магазинов.

Не жилец этих мест,
не мертвец, а какой-то посредник,
совершенно один,
ты кричишь о себе напоследок:
никого не узнал,
обознался, забыл, обманулся,
слава Богу, зима. Значит, я никуда не вернулся.

Слава Богу, чужой.
Никого я здесь не обвиняю.
Ничего не узнать.
Я иду, тороплюсь, обгоняю.
Как легко мне теперь,
оттого, что ни с кем не расстался.
Слава Богу, что я на земле без отчизны остался.

Поздравляю себя!
Сколько лет проживу, ничего мне не надо.
Сколько лет проживу,
сколько дам на стакан лимонада.
Сколько раз я вернусь --
но уже не вернусь -- словно дом запираю,
сколько дам я за грусть от кирпичной трубы и собачьего лая.


(1962)

[LisSB]

АЛКЕЙ

К САПФО
Сапфо фиалкокудрая, чистая,
С улыбкой нежной! Очень мне хочется
Сказать тебе кой-что тихонько,
Только не смею: мне стыд мешает.

P.S. от LisSB "Любовь разрушает мою душу, как ветер, опрокидывающий нагорные дубы, — писала Сапфо. — Но я буду отдаваться сладострастью до тех пор, пока не смогу видеть блеск лучезарного светила..." Так осталось и неизвестно кому она посвятила эти строки (мужчине или женщине)

Сообщение отредактировал LisSB - 9.03.2018 - 23:20

[Радомир]

К. Голуб.


Ах, эти зимние недельки,
Проказы матушки-зимы!
Кто целовал в мороз качельки?
Тот – мы!

Прохожий радостно увидит –
И сердцу станет хорошо:
Летим с горы, удобно сидя
Но жо.

Вечор, ты помнишь, злилась вьюга?
Кружил снежинок белый рой…
Кидал в сугроб свою подругу?
Отрой!

Рисует сказочным курсивом
Нам солнце теплые деньки.
А по реке плывут красиво
Коньки…

Следов не видно зимней стужи –
То капель с крыши перезвон,
То звонким шмяком плюхнет в лужу...
Айфон.

Весна, веселая нахалка,
Уже маячит на пути!
Нам ничего для вас не жалко.
Почти…

И с каждым днем тревожней спится.
Быть может, близится апрель?
Ты слышишь, как щебечут птицы
И дрель?

Как много девушек хороших
Стоят вдоль трассы тут и там…
И хлебный мякиш кто-то крошит
Ментам…

Деревья голы и бесстыжи.
А ты одета и скромна…
Ма шер, сними хотя бы лыжи!
Весна.

[Радомир]

Соло Монова.


Где ты, мой милый, здоров ли конь?
Как на чужбине климат?
Свечку зажгла у святых икон,
А на душе тоскливо.
Снился мне ночью неравный бой:
Ты, а вокруг- арабы.
Чувствую, милый, беда с тобой —

Чувствую, рядом бабы!

Снилось мне, милый, что ты в плену,
Сердце от боли сжалось,
Хочешь, мучителей прокляну,
Им затуплю кинжалы?
Кабы смогла твою боль унять,
Всю забрала тогда бы,
Только предчувствие у меня —

Чувствую, рядом бабы!

Снился мне ночью девятый вал,
Страшная непогода,
Видела, как ты держал штурвал
И уходил под воду,
Чувствую, выброшенный волной,
Плачешь под баобабом.
Выжил один ты…
а всё равно…

Чувствую, рядом бабы!

[Радомир]

Валентин Иосифович Гафт.


Спасибо всем, кто нам мешает,
Кто нам намерено вредит,
Кто наши планы разрушает,
И нас обидеть норовит!

О, если б только эти люди
Могли понять, какую роль
Они играют в наших судьбах,
Нам, причиняя эту боль!

Душа, не знавшая потери,
Душа, не знавшая обид,
Чем счастье в жизни будет мерить?
Прощенья радость, с чем сравнит?

Ну, как мудреть и развиваться
Без этих добрых злых людей?
Из ими созданных препятствий
Возникнут тысячи идей,

Наполненных добром и светом!
И повторю я им сто раз:
СПАСИБО ВАМ за всё за ЭТО,
Ну, что б мы делали без ВАС!

[LisSB]

Диван Шамса Тебризи, # 2155

Хватит слов!

Как может быть не мокрою вода?
Как может тело выпасть из Вселенной?
Кто моет раны кровью, господа?
Как потушить пожар трухою сенной?

Зря не старайся тени убежать,
К тебе она привязана навечно.
И сколько ни плутай, ни бегай вспять,
Тебе от тени не удрать, конечно.

И только солнце днём над головой
Способно приуменьшить наши тени ...
И совесть, как тюремный часовой,
Нас мучит, но хранит от преступлений.

Умишка свечку тычешь пред собой,
Что освещает только стены ночи ...
Поверь, никто не борется с тобой,
Ты из тюрьмы на волю сам не хочешь.

* * *

Я мог бы объяснить всё это, но
Боюсь стеклянную разбить я вазу -
То сердце нежное твоё. Оно,
Разбившись, не сберётся по заказу.

В твоей душе есть всё – и свет и тень.
Пойми же это, наконец, и внемли!
Неси главу свою под Древа сень,
Чей ствол – Копьё, пронзающее землю!

Когда под Древом этим ты сидишь,
Душа твоя отращивает крылья!
Но надо научиться слушать тишь!
Замолкни! Сделай над собой усилье!

* * *

Пока лягушка плавает в воде,
Змея её схватить не в состоянье.
Квакушка не окажется в беде,
Пока не квакнет громко, на прощанье.

Но если и научится шипеть,
То даже это не спасёт квакушу,
Змее не важно, КАК кто будет петь,
Не голос нужен ей, а нужно душу!

Вот если квакша вовсе не орёт,
А спит иль тихо ловит насекомых,
Змея впадает в мёртвый сон и ждёт,
Пока не квакнет кто, судьбой влекомый.

* * *

Душа жива в дыханья тишине.
Ей, как зерну ячменному, лишь нужно
Тепло и влагу почвы в глубине ...
Что ж ты, студентик, смотришь так натужно?

Как, неужели не хватило слов
Мне, чтоб простую объяснить идею?
Иль, может быть ты хочешь, чтобы вновь
Я повторил всё, время не жалея?

Боюсь, ты ошибаешься во мне,
Пора мне помолиться в тишине ...

[Радомир]

У Мраморного дворца.

Никита Брагин.


Уютность балюстрад и холод панорамы,
атлантов и царей нахмуренные лбы…
Опал осенний лист, уснул карельский мрамор,
и куцехвостый конь не взвился на дыбы.

Ни цокота подков, ни смены караула,
ни вспененной волны за крейсерской кормой…
Беллона унеслась без выстрелов и гула,
покинув Петеркент, пропахший шавермой.

На нервах колоннад беспамятство граффити,
пивная желтизна на золотом аи…
Тысячелетним сном в египетском граните
не утешай меня, и душу не томи.

Ты все равно уйдешь в музейные покои,
растает бронзы звон, расплавится чугун…
Твой голос где-то там, чеканною строкою,
немыслимо красив, неповторимо юн...

[Радомир]

Быков Дмитрий Львович.


На самом деле мне нравилась только ты,
мой идеал и мое мерило.
Во всех моих женщинах были твои черты,
и это с ними меня мирило.

Пока ты там, покорна своим страстям,
летаешь между Орсе и Прадо, -
я, можно сказать, собрал тебя по частям.
Звучит ужасно, но это правда.

Одна курноса, другая с родинкой на спине,
третья умеет все принимать как данность.
Одна не чает души в себе, другая — во мне
(вместе больше не попадалось).

Одна, как ты, со лба отдувает прядь,
другая вечно ключи теряет,
а что я ни разу не мог в одно все это собрать —
так Бог ошибок не повторяет.

И даже твоя душа, до которой ты
допустила меня раза три через все препоны, —
осталась тут, воплотившись во все живые цветы
и все неисправные телефоны.

А ты боялась, что я тут буду скучать,
подачки сам себе предлагая.
А ливни, а цены, а эти шахиды, а роспечать?
Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая.

[Клокин]

Я не устаю удивляться, судебно-медицинские эксперты читающие (а тем боле любящие) стихи. Люди вы с какой планеты? Может вам объединяться в кружок 20-ти? Ну не может "нормальные"! чел каждые день режущий в той или ной степени вонючести трупов,любить стихи! Вы вообще на медосмотрах психиатром осматриваетесь ,хотя-бы снаружи

[Радомир]

Ну не может "нормальные"! чел каждые день режущий в той или ной степени вонючести трупов,любить стихи! Вы вообще на медосмотрах психиатром осматриваетесь

Стихи пациента А. (с сайта "Психиатрия. Творчество душевнобольных").

В глазах тоска,
На сердце камень.
Дурные мысли в голове.
Зачем живет на свете парень,
Что уподобился траве?
Один-ли он устал от жизни ?
Один ли хочет умереть ?
Кого еще тревожат мысли,
Всю жизнь с начала просмотреть?
Но кто понять его способен,
Того давно на свете нет.
Ушли отсюда добровольно,
В загробный мир купив билет.
-«Кому нужны мои страданья?»
Задал вопрос, хлебнув вина.
Он не нашел здесь пониманья
И молча вышел из окна.

[Радомир]

Стихи пациента Ш.

Взгрустнув немного, я вошёл, присел, как мирный атом,
Больница — это хорошо! Но врач-то психиатр…
И уж не думал никогда, что буду так скитаться
И на вопросы: «в чём беда?» я начал изливаться

— Что по ночам бессонница, что в голове бардак,
Со мною нервы ссорятся, не справиться никак
Что в теле дрожь ужасная, хожу как Ф-1
И мощь взрывоопасная доводит до седин

И что сомнения кислые с рассветом каждым злей
И убегаю мыслями в другую параллель
Он слушал, как прикаянный, и головой кивал
Я ж музой обнимаемый, всё дальше продолжал

— Там победитель в споре я, и всех их там прощу
И есть одна, которую, так много лет ищу
Она мне улыбается, в глазах святая грусть
И со слезой прощается, и ждёт когда вернусь

Хоть ссоры есть напрасные, как их не назови,
Но все они погасшие в сиянии любви.
Живу, брожу довольный я , со светлой головой
Там все грехи невольные прощаются с лихвой.

Стихи пишу дородные и их наперебой
Поют певцы народные, со всей моей страной
Своей судьбой, призванием там очень дорожу
Но всё-таки в сознание порой я прихожу.

И вот пришёл покаяться, пришёл к вам на приём,
— Что как бы мне избавиться от встречи с небытиём
А он в ответ неистово, отпрянув от тоски
— На днях я перелистывал стихов твоих куски

Не буду паразитом я, не буду я хитрить
Покажь их композиторам, быть может выйдет хит
И познакомь с особою, которая милей
С тобой сбежать попробую в другую параллель!



Стихи анонимного душевнобольного.

Голубой,
Ты седеешь от пыли дорог.
Полубог,
Ты устал от троянских даров.
Распусти
Этот страшный железный корсет —
Черствый стих
В обнаженный заблещет красе.
Троглодит,
Всё равно ты умрёшь. Подожди
Уходить, —
Ведь восторги остыли почти.
Хорошо,
Если старый замызганный стон
Перешёл,
И остался стоять за мостом.
Если рёв
Из пронзённых рогаткой утроб
Гусляров
Не сбивает с размеренных строк,
Только ты
Поклонись беспощадно костру.
Богатырь,
Искромсай сладкозвучие струн!
Растопчи
Этот нежный бумажный бутон!
Исхлещи
Из артерий, сплетённых жгутом!

[Радомир]

Сумерки лягут искренне.

Роман Дорин.



Лягут сумерки, нежно и искренне,
На зелёный покров тайги,
Предначертано высшей истине,
Превратится в мои стихи.

На извечные, тайные помыслы,
Кинет взгляд необъятный простор,
И в ответ на наивные домыслы,
Звёздный ветер начнёт разговор.

Бродит нечто, за серыми скалами,
Ветки павшие хлёстко трещат,
Мир окутан древнейшими сказками,
И они за камнями рычат.

Кто хозяин под этими звёздами?
Властелин этой горной тайги…
Мы привыкли такими вопросами,
Забивать себе с детства мозги.

А оно беззаботно и радостно,
Продираясь сквозь стену кустов,
С раздражённым, утробным ворчанием,
Вылезает на сцену веков.

Кто ты зверь мой?
Не добрый не ласковый…
Заглянуть бы в твои глаза,
И погладить бы морду мохнатую,
Но дрожит с пистолетом рука.

Не осмелюсь на вздорные игры я,
И тебе не по нраву мой дух.
Торопливый, грохочущий, выстрел мой,
Нам обоим коверкает слух.

Ты прости меня зверь неведомый,
Я с палаткой в руках с горы,
Словно мячик качусь резиновый,
Разбивая как ты кусты.

Мы с тобою в различные стороны,
Разбегаемся в тёмном лесу,
Ты в Тянь-Шанские дебри свободные,
Я в свою городскую черту…

[Радомир]

Шаламов Варлам Тихонович.


Стихи — это боль, и защита от боли,
И — если возможно! — игра.
Бубенчики пляшут зимой в чистом поле,
На кончике пляшут пера.

Стихи — это боль и целительный пластырь,
Каким утишается боль,
Каким утешает мгновенно лекарство —
Его чудодейственна роль.

Стихи — это боль, это скорая помощь,
Чужие, свои — всё равно,
Аптекарь шагает от дома до дома,
Под каждое ходит окно.

Стихи — это тот дополнительный градус
Любых человечьих страстей,
Каким накаляется проза на радость
Хранителей детских затей.

Рецептом ли модным, рецептом старинным
Фармакологических книг,
Стихи — как таблетка нитроглицерина,
Положенная под язык.

Среди всевозможных разрывов и бедствий
С облаткой дежурит поэт.
Стихи — это просто подручное средство,
Индивидуальный пакет.

[LisSB]

Шекспир

Твоя душа противится свиданьям

Твоя душа противится свиданьям.
Но ты скажи ей, как меня зовут.
Меня прозвали «волей» иль «желаньем»
А воле есть в любой душе приют.
Она твоей души наполнит недра
Собой одной и множествами воль.
А в тех делах, где счет ведется щедро,
Число «один» — не более чем ноль.
Пусть я ничто во множестве несметном,
Но для тебя останусь я одним.
Для всех других я буду незаметным,
Но пусть тобою буду я любим.

Ты полюби сперва мое прозванье,
Тогда меня полюбишь. Я — желанье!

Перевод С.Маршака

[Радомир]

(С)ущество.


"позвони ему..." - от лукавого,
грех сродни тем, что на скрижалях,
"у тебя ж к нему жар и марево,

что-то близкое к обожанию.
позвони ему, будь ответственней.
быть ответственным кто-то должен.
вдруг ты тоже причина бедствия
его личного... вдруг ты тоже?"

... да, я должен, но я не буду.
кто он? принц. а я просто лис.
и кладу телефон на тумбу
безысходно экраном вниз...