[Радомир]

Улекса фон Лу.

Вечер с книгой.


Вечер.Лампа.Книга.Сага.
Вергеллан - Бьёрнстерне Бьёрнсон?
тень на стенах пляшет халлинг,
в синеву свет охры бросил.

Пол дрожит в прикосновенье
косо убежавшей тени,
настороженно мгновенья
остротой интриги бредят.

Перестуки, тихий шорох -
дом ожил, пока хозяйка
в книгу углубилась, ворох
шепотков и судеб знаков.

Скачут синие виденья,
и вздыхает гулко кресло,
вечер горсткою смятенья
ищет- не находит места.


---------------------------------
Генрик Арнольд Вергеллан, Бьёрнстерне Бьёрнсон - норвежские писатели
Халлинг - норвежский народный танец

[LisSB]

Златенция Золотова

Ты снова душу мне раздел,
И на пол рухнула кольчуга.
Надень обратно. Столько дел!
Нам забывать еще друг друга.

Ты снова – над, я снова – под.
Химера счастья и уюта.
Уйди. Полным полно забот!
Нам привыкать еще к кому-то.

У чувства тоже есть предел,
Ты до него, как раз, добрался!

Он снова душу мне раздел,
Да только греть не собирался...

[Радомир]

Алексей Вячеславович Цветков.


Горящий контакт разомкнулся в груди
И я не расслышал твое "уходи".
Минутный Тангейзер, салонный ломака,
Летучих страстей заводной инструмент.
Но луч рикошетный в периметре мрака
И древних обоев сквозной позумент
Впечатали в кровь терпеливые ласки:
Так держит олифа столетние краски
И камни руин - отвердевший цемент.

Предутренний свет рассекает слюда
Неловко, на два непохожих подобья.
Мое "до свиданья" - твое "навсегда".
В твоей наготе не оставил следа
Мой жадный, мой бережный взгляд исподлобья.

Я знаю: тогда, в петроградском дворе
Сработал закон хромосомного кода.
Мы только фигуры в великой игре.
Нас день уберег от неверного хода.
Но крепок раствор, и доныне во мне
Расколотый камень в цементной броне.

[Радомир]

Любовь Козырь.


Осень в столице пропахла табачным дымом.
Глядя в толпу, ощущаешь, как ноет сердце:
То ли от холода хочется быть любимым,
То ли инстинкты советуют срочно греться.
Осень печальна… Сплошные зонты и пледы,
Мокрые ноги и время менять резину…
Осень – пора меланхолий, любые беды
Кажутся вдруг тяжелее наполовину.
Осень… Быстрее расходится чай и кофе,
Раньше темнеет, людей подгоняя к дому.
Осень сравнима с межличностной катастрофой,
Если друзей не найдётся в кругу знакомых.
Осень надолго… Мужайся, держись, не кисни,
Трудные дни не спеши запивать текилой….
Осенью ты ощущаешь конечность жизни

... И начинаешь ценить её с новой силой.

[Радомир]

Ольга Родионова.


Пахнет ванилью, корицей и белой глазурью,
Каплют дрожащие капли с пустого куста.
Бог, размешавший чернила с берлинской лазурью,
Праздничным, пряным мазнул у изножья холста.

В лужах печальные пряничные человечки
Тают, как сладкие замки в прибрежном песке,
Тают их слабые ручки, ванильные плечики,
Глупые головы тонущих в Белой реке.

Нищие ветры листвой набивают котомки,
В шорохе слышно - "прощай", - но не слышен ответ.
Нас не смущают костры, не пугают потемки,
Но заставляет заплакать от жалости свет.

Видишь, еще до рассвета слетевшись к порогу,
Сойки, дрозды и синицы толкутся в кружок?.. -
Это машина, везущая пряники Богу,
Перевернулась у нашей калитки, дружок.

[LisSB]

Надежда Петрушина

О далеком придуманном мире

В очень тихой уютной квартире
Мне приснился загадочный сон
О далеком придуманном мире,
Где с принцессой остался.. дракон.

Потому ли, что принц не приехал,
Или просто приехал не тот
И удрал, испугавшийся смеха,
Что звучал из раскрытых ворот;

Может, есть у него королевство,
Иль принцессу другую нашел –
Никому уже неинтересно,
Почему он за ней не пришел.

Все не так, как в классических сказках –
Дева это давно поняла.
В лицемерных трагических масках
Слишком долгое время жила.

А широкие крылья дракона
Заслоняли от горестных бед,
Не желая ни славы, ни трона,
И не пряча за пояс стилет.

Просто были надежной опорой,
Не роняя пустые слова.
Она искренне верила взору,
А потом полюбила сама.

И в далеком придуманном мире
Сердца стук зазвучал в унисон
Не у рыцаря, мыслите шире –
Там с принцессой остался дракон.

[Радомир]

Александр Кабанов.

Чайным листиком черновика
бергамотовый вечер заварен,
пусть его размешает слегка
мельхиоровый луч маяка,
угощайся, смотритель, татарин.
Эта жизнь – не халва и шербет,
и не сахар она почему-то,
растворилась, и вот её нет,
остальное - цикута, цикута.
Остальное – сплошной кипяток,
и под пятками адская слякоть,
и не ведает чёрный платок:
разве можно быть белым и плакать?

[LisSB]

Надежда Петрушина

Он пьет в одиночестве приторно-горький коньяк

Он пьет в одиночестве приторно-горький коньяк
И слушает томный, написанный осенью, медленный блюз.
Он курит серебряный Winston и чувствует пульс
Усталого города, скрытого плотной завесой дождя.

А где-то она долго смотрит в открытое звездам окно
И пальцем задумчиво чертит узор на стекле,
Отставив на кухонный столик бокал с золотистым вином.
В притихшей гостиной негромко играет Шопен.

А бархатный вечер баюкает нежно чернильную ночь.
Не слышно машин, чуть теплеют огни фонарей.
Возможно, сейчас, позабыв обо всем, и сорвался бы к ней,
Но знает, что это ничем не сумеет помочь.

Лишь новый разрыв телефонных артерий. Привычная грусть
Висит в проводах: "Недоступен, увы, абонент.."
А где-то из комнат на старом Литейном доносится блюз,
Пока на Остоженке тихо играет Шопен.

[Радомир]

Владислав Фелицианович Ходасевич.

УЛИКА


Была туманной и безвестной,
Мерцала в лунной вышине,
Но воплощенной и телесной
Теперь являться стала мне.

И вот — среди беседы чинной
Я вдруг с растерянным лицом
Снимаю волос, тонкий, длинный,
Забытый на плече моем.

Тут гость из-за стакана чаю
Хитро косится на меня.
А я смотрю и понимаю,
Тихонько ложечкой звеня:

Блажен, кто завлечен мечтою
В безвыходный, дремучий сон
И там внезапно сам собою
В нездешнем счастье уличен.

[LisSB]

Игорь Северянин

В грехе - забвенье

Вся радость — в прошлом, в таком далеком и безвозвратном
А в настоящем — благополучье и безнадёжность.
Устало сердце и смутно жаждет., в огне закатном,
Любви и страсти; — его пленяет неосторожность...

Устало сердце от узких рамок благополучья,
Оно в уныньи, оно в оковах, оно в томленьи...
Отчаясь грезить, отчаясь верить, в немом безлучьи,
Оно трепещет такою скорбью, все в гипсе лени...

А жизнь чарует и соблазняет и переменой
Всего уклада семейных будней влечет куда-то!
В смущенья сердце: оно боится своей изменой
Благополучье свое нарушить в часы заката.

Ему подвластны и верность другу, и материнство,
Оно боится оставить близких, как жалких сирот...
Но одиноко его биенье, и нет единства...
А жизнь проходит, и склеп холодный, быть может, вырыт...

О, сердце! сердце! твое спасенье — в твоем безумьи!
Гореть и биться пока ты можешь, — гори и бейся!
Греши отважней! — пусть добродетель — уделом мумий:
В грехе забвенье! а там — хоть пуля, а там — хоть рельсы!

Ведь ты любимо, больное сердце! ведь ты любимо!
Люби ответно! люби приветно! люби бездумно!
И будь спокойно: живя, ты — право! сомненья, мимо!
Ликуй же, сердце: еще ты юно! И бейся шумно!

..........
&&&
Не сдерживай себя, когда желанья
Соединят нас ночью или днем.
И пусть всегда любовное свиданье
Тебя сжигает яростным огнем!
Запретов нет, и это знают двое.
Инстинкты и фантазии, смешав,
Попробуй необычное - такое,
Что хочет тело, требует душа.
Мы до конца не понимаем сами,
Где ждут оргазмов яркие огни.
Внезапно что-то происходит с нами,
И наши тайны знаем мы одни.
Два человека вместе – бесконечность.
В кольцо, соединившись тут и там,
Мы, кажется, заглядываем в вечность,
Любви отдавшись, сексу и мечтам.
Пусть будет секс божественный и нежный,
Животный, удивительный, смешной…
А скромности ненужные одежды
Не одевай, пожалуйста, со мной!
Когда сердца наполнены любовью,
Тела умеют чувствовать сильней.
И ангелы слетятся к изголовью,
Чтобы воспеть возвышенность страстей!


Сообщение отредактировал LisSB - 6.10.2018 - 23:48

[Радомир]

Александр Семёнович Кушнер.

Ваза.


На античной вазе выступает
Человечков дивный хоровод.
Непонятно, кто кому внимает,
Непонятно, кто за кем идет.

Глубока старинная насечка.
Каждый пляшет и чему-то рад.
Среди них найду я человечка
С головой, повернутой назад.

Он высоко ноги поднимает
И вперед стремительно летит,
Но как будто что-то вспоминает
И назад, как в прошлое, глядит.

Что он видит? Горе неуместно.
То ли машет милая рукой,
То ли друг взывает - неизвестно!
Оттого и грустный он такой.

Старый мастер, резчик по металлу
Жизнь мою в рисунок разверни,
Я пойду кружиться до отвала
И плясать не хуже, чем они.

И в чужие вслушиваться речи,
И под бубен прыгать невпопад,
Как печальный этот человечек
С головой, повернутой назад.

[LisSB]

Надежда Петрушина

Мой старый друг, забудь легко былые ссоры:
Любовь осталась в прошлом много лет назад,
И ни к чему сейчас с жеманностью актеров
В порыве чувственном закатывать глаза.

Друг другу льстить давно уж стало бесполезно –
Простая честность, а не ложь сейчас в цене.
Отбросив маски и притворную любезность,
Признай – беседовать приятнее вдвойне.

Как, впрочем, кто-то, долгой жизнью умудренный,
Однажды точно и пророчески сказал:
«Смотреть в глаза любой вам может восхищенно,
Себя лишь видя, словно в отблеске зеркал».

Мы отражением сполна налюбовались,
И многих искренне простили, отразив.
Кого калечили, кого преображали,
Одними грезили, используя других.

Сменялись лица, словно кадры каламбура:
Кого любили, с кем мечталось, с кем сбылось.
Смешно, не правда ли, фортуна крутанула,
Когда за все платить по счетчику пришлось?

Да, время быстрое незримо пролетело.
Но знаешь, гордости за это не тая,
Могу сказать с уверенностью смелой:
Тебя узнала даже лучше, чем себя.

А потому, когда на сердце вдруг тревожно –
Стучись в мой дом, всегда легко открою дверь.
Но обещай, что впредь рукой неосторожной
Ты не коснешься больше ран былых потерь.

[Радомир]

Александр Михайлович Габриэль.

Контрапункт.


В паутине рутинно-кретинистых дел,
изодрав себе душу дорогою тяжкой,
ты на свете, который не так уж и бел,
незаметною куклой живёшь, невальяжкой.

В авангарде пируют не дувшие в вуз.
Пустяки, что колени болят от гороха...
Сахар, смешанный с солью, неважен на вкус,
но когда привыкаешь – не так уж и плохо.

Всё не так на земле, никого в облаках,
одинаково выглядят Раи и Ады;
и повсюду долги, ты в долгах как в шелках,
и осклизло снуют по тебе шелкопряды.

На весах объективности сбита шкала,
из преступников вышли отменные судьи...
Но страшнее всего – зеркала, зеркала,
из которых глядят незнакомые люди.

На тебя, мудреца – недобор простоты,
позабыли тебя то ли бог, то ли боги...

но спасает любовь, без которой – кранты,
и с которой отсрочены все эпилоги.

[Радомир]

Наталья Мельникова.


Гортензии, гортензии -
Сада короли.
Бледные соцветия
Трепетно - наги.

Расцвели, холодные,
Сами для себя.
На пустые головы
Не летит пчела.

Красота обманчива,
Нежность - без тепла.
Голубые мальчики -
Снежные сердца.

[Радомир]

Сола Монова.

В этой жизни у всех очень много проблем.


В этой жизни у всех очень много проблем:
Те замёрзли, а эти вспотели.
Иннокентий во всем видел маленький член,
В чем попало, не только на теле.
.
В огурцах и в грибах, и в помаде для губ,
И в скульптурах: в Геракле, в Давиде.
[Усечённая призма, цилиндр и куб, -
Даже куб был слегка членовиден!]
.
Видя тачку: на тюнинге, шины - Мишлен,
Ламбо-двери, не тачка, а зайка,-
Он твердил: «У хозяина маленький член!»
Даже если хозяин - хозяйка.
.
Про мужчин с бородой, а таких миллион,
Говорил: «Маскируются гниды!»
Даже в членах союза писателей он
Видел то, почему знамениты.
.
Иннокентий вставлял этот символ везде,
Хоть ни разу его не просили:
В комментарии к фото о новой звезде,
К новостям о проблемах в России,
.
В обсуждения фильмов, дизайнов, реформ,
Космонавтики, санкций, франшизы,-
И, не видя других измерений и форм,
Он шагал с этим членом по жизни...
.
В этой жизни у всех очень много проблем,
Эти склонны к войне, те - к запою,
.
Но когда ты во всем видишь маленький член,
.
Это связано только с тобою!