[LisSB]

Валентин Берестов

Мир

Нет, слово «мир» останется едва ли,
Когда войны не будут люди знать.
Ведь то, что раньше миром называли,
Все станут просто жизнью называть.
И только дети, знатоки былого,
Играющие весело в войну,
Набегавшись, припомнят это слово,
С которым умирали в старину.

[Радомир]

Кованов Александр Николаевич.

Каплями крови окрасилась степь...



Бруствер осыпался. Скорчилась смерть,
ржавые гильзы считая.
Каплями крови окрасилась степь
утром девятого мая.

А за дорогой пшеница взошла.
В небе - ни облачка. Тихо...
Словно старушка вздыхает ветла.
Помнит военное лихо.

Помнит, как танки немецкие шли,
пыль поднимая до неба.
Помнит, как хутор соседний сожгли
вместе с невызревшим хлебом.

Помнит, как ветку согнув до земли,
вздрогнул повешенный наспех
старый еврей... Но они не прошли!
Насмерть стояли здесь. Насмерть!

Этот рубеж - неприступная твердь.
Враг не прошёл к переправам.
Здесь, устыдившись, разбрызгала смерть
красные маки по травам.

[Радомир]

Игорь Сунерович Меламед.


В полночный час средь мертвой тишины
созвездия, горящие во мраке,
душе все так же чужды и страшны,
как при Иакове и Исааке.

И роза, расцветающая вновь,
и радуга на влажном небосклоне
все так же лгут про счастье и любовь,
как при Веспасиане и Нероне.

И, полное обиды и тоски,
беспомощное, маленькое сердце,
изнемогая, рвется на куски
все так же, как при Дарии и Ксерксе.

[Радомир]

Владимир Сергеевич Люблинский.

О роли собак во время карантина.


Во время карантина почти во всех странах
запрещены прогулки. Кроме выгула собак.



…Я выглянул в окно: по переулку
Хозяина в зелёном пиджаке,
В защитной маске вывел на прогулку
Домашний пёс на длинном поводке.

Теперь гулять по улицам без цели
Запрещено правительствами стран,
А вот с собакой ты уже при деле –
Не гадить же ей дома на диван.

Не торопясь, по плиткам тротуара,
Отметившись под встреченным кустом,
С достоинством вышагивает пара –
Один двуногий, а другой с хвостом.

Соседа не признал в защитной маске.
Соседа – нет, а вот питомца – да,
Узнал собаку: пёс соседский. Хаски.
Он главный на прогулке, господа!

Стою, жду возвращения соседа –
Не отхожу с надеждой от окна –
Пойду просить собаку до обеда,
Ведь, чёрт возьми, на улице весна!

[Радомир]

Соколов Владимир Николаевич.


София

I. «По всем городским кварталам…»


По всем городским кварталам
Осенней мело листвой,
Листом золотистым, алым,
Пронизанным желтизной.
Под этим пестрящим танцем
Софийского ветерка Я шел —
и был иностранцем,
Не знающим языка.
О чем-то у продавщицы
Спросил по-болгарски я.
Задумалась продавщица.
Задумался с ней и я.
Но девушка в яркой блузке,
Стоявшая рядом с ней,
Сказала: «А вы по-русски.
Мы, может, поймем скорей».
И как-то намного проще
Почувствовал я себя.
На улице, словно в роще,
Кружилась листва, рябя.
И вдруг, как порой сквозь слезы,
Увидел я сквозь туман:
Осенние шли березы
По улице Цар Шишман.
Они чуть качались в дымке,
И легкие ветерки,
Как добрые невидимки,
Сметали к листкам листки.
Стволов этих белых глянец…
Проталинки черноты…
Какой, к чертям, иностранец
На этих улицах ты!
Стихали в груди удары.
Мне часом казался миг.
Простите меня, болгары.
Я выучу ваш язык.
Он твердый язык и нежный.
В нем близкая нам душа.
На вашей земле зарубежной
Не чувствуешь рубежа.
Я в ваши успел влюбиться
Каштаны и тополя.
Хорошая заграница,
Болгарская ты земля!



II. «В прозрачной осенней Софии…»


В прозрачной осенней Софии
Под золотом южной луны
За тысячу верст от России
Мне снятся московские сны.
Мне снятся минута отъезда,
Некстати оборванный спор,
И дом, и рабочее место,
И вниз уходящий простор.
И вот я во сне пререкаюсь,
И воздух ладонью крою,
И думаю, и просыпаюсь —
И комнаты не узнаю.
А в окнах — софийское утро,
Бульваров манящий разбег.
Ах, как это, в сущности, мудро
Какой-то сказал человек
О том, что отечество — это
Не только пространство земли.
Оно и дома и рассветы,
Что трудно оставить вдали.
Оно и родимая крыша,
И помыслы наших годин,
И все, чем живет оно, дышит,
Чем дышишь и ты, его сын.
Наверное, все мы такие —
Солдаты, певцы и сыны.
…Под небом осенней Софии
Я видел московские сны.

[LisSB]

Надежда Петрушина

Ave, любимый

Я непокорна — в этом твоя беда.
Ты равнодушен — в этом моё несчастье.
«Силой любви склоняются города» —
Думали мы, бросаясь в пучину страсти.

Яд поцелуя — сладость голодных губ.
Демон, архангел, пастырь мой, друг, любовник.
Кольца нам скоро кожу насквозь прожгут,
Но начиналось все по-другому. Помнишь?

Этот Париж: то ласковый, как сатир,
То словно зверь опасный, то безразличный.
И наш, сплетенный сетью сплошных интриг,
Танец по острой кромке его двуличья.

Прошлое въелось ржавчиной в каждый нерв —
Разные слишком — в чем оказались схожи?
Черт возьми, Чарльз, гори наша связь в огне!
Ярость, спустя года, лишь сильнее гложет,

Тьмой до краев наполнив мои глаза.
Брак, говорят, свершается кем-то свыше,
Но твоя вера — ложь пред лицом Творца.
Ave, любимый. Жажду и ненавижу.

[Радомир]

Снежный Рыцарь.

Верен.


Старинным ножом разрезаю небесный свод
(Он выцвел в июне от солнца твоей любви).
За сводом семь ангелов – тех, что не зная нот,
Поют и поют бесконечный псалом: "Прости".
Но вторить не буду – я верен своим грехам
Как истинный рыцарь, как демон всех невских вод.
Не жди от меня покаянья – я знаю сам,
К кому и когда я пойду за прощеньем вброд
По этим болотам, по руслам иссохших рек,
Где идолы дремлют, где спят подо мхом мечи...
Где в тёмных лесах притаился мой громкий смех
Над собственным страхом найти от всего ключи.

Латунную связку таит на Обводном ил –
Как пёс на цепи, как убитый тевтонский страж.
Я взял бы её, но поведай мне высший смысл
Открытых шкатулок Пандоры, наивных краж.

Эклектика города жадно диктует стиль:
Три тёмные комнаты, белый небесный свод.
В окне прорастает осокой знакомый шпиль
И падают ангелы, сбитые с верных нот.
Не жди ничего – я иду от реки к реке.
Открой мне, кто я – я тебе расскажу, кто ты.
Гранитная галька зажата в моей руке,
Когда разожму – над водой разведут мосты.

Забудь о приметах. Дотронься. Терпи. Цвети
Изменчивой, дикой, влекущей к себе Луной.
Семь падших и певчих у дома стоят в тени
И вряд ли войдут, пока я говорю с тобой.

[LisSB]

Надежда Петрушина

Бабочка в турмалине и серебре

Горечь уйдёт. Останутся лишь стихи —
Может, услышишь в них отголоски песен.

Кружево строк: терновник и чароит,
Рябь на воде, слова, что дано прочесть мне
Там, где все чувства — сплошь оголённый нерв,
А тишина весомее многих звуков.

Цвету чернил в тетрадных листах бледнеть
С каждым письмом, однажды совсем потухнув,
Но, если мой тебе станет близким ритм,
В память вонзившись едким осколком фразы,
Если захочешь часть его сохранить, —
Значит, я всё затеяла не напрасно.

По зеркалам читаешь рисунок нот —
Сложный инклюз в изломах простейших граней.

Музыка: лёгкость, вложенная в неё
С болью, которая между клавиш тает,
Словно дождём размытая акварель,
Нужный окрас давая незримой сути.

Бабочка в турмалине и серебре —
Дар, что твои глаза открывают людям.
Свет из глубин, сокрытых в тебе самой.
Станешь ли наважденьем, мечтой, проклятьем,
Благословеньем, силой в руках того,
С кем будет сердце — пусть его не растратит.

Магия сказки ловко скрывает быль —
Как различить их, кто бы сумел ответить,
Я не могу. Но если изгиб строфы
Можно сравнить с крылами, то голос — ветер.

[Радомир]

Роберт Иванович Рождественский.

Льву Яшину.


«Года летят»
банальнейшая фраза,
И все же это факт:
года
летят…
Осатанело и тьгсячеглазо
все стадионы
за тобой
следят…
А помнишь,
как застыл судья
картинно.
Чужое солнце
вздрогнуло во мгле.
И грозно снизошла
улыбка тигра
на лик
великолепного
Пеле.
Был миг,
как потревоженная мина.
И захлебнулся
чей-то баритон!
И был разбег!
И половина мира
в беспамятстве
искала валидол!
И…
знаменитейший удар
с нажимом!
И мяч мелькнул
свинцовым колобком!.
А ты
достал его
В непостижимом!
В невероятном!
В черт возьми
каком!!!
Хвалебные слова
всегда банальны.
Я славлю
ощущение броска!
Года летят,
и каждый
как пенальти,
который ты возьмешь
наверняка!



--------------------------------------------

Вячеслав Сивов.

Узор С. О.


По какой то неясной
причине,
Не вдаваясь в подробности
встреч,
Мы друг друга давно
приручили,
Не стараясь особо
сберечь
Терпкий привкус осеннего
слова,
От которого будто
вчера
Закружила судьба,
бестолково
Перепутала вечера,
Что опавшей листвою
сложились
В бесшабашно-счастливый
узор...
Неспроста мне когда-то
приснились
Эти руки
и долгий твой
взор;
Неспроста в жизни ВСЁ

и покуда
Я с мечтою веду разговор, -
Бьются к счастью
часы
и посуда,
И светлы мои окна
во двор.

Сообщение отредактировал Радомир - 27.05.2020 - 23:22

[LisSB]

Такараи Кикаку

Мошек легкий рой
Вверх летит - плавучий мост
Для моей мечты.

***

Заплатила дань
Земному и затихла,
Как море в летний день.

[LisSB]

Александр Сергеевич Пушкин

Морфей, до утра дай отраду
Моей мучительной любви.
Приди, задуй мою лампаду,
Мои мечты благослови!
Сокрой от памяти унылой
Разлуки страшный приговор!
Пускай увижу милый взор,
Пускай услышу голос милый.
Когда ж умчится ночи мгла
И ты мои покинешь очи,
О, если бы душа могла
Забыть любовь до новой ночи!

[Радомир]

Равновесие - Eugen Roth

Гаврилов Олег (перевод)


Ойген Рот (1895 - 1976)


Мешает что врачу иметь
свой хлеб? - а) здравие, б) смерть.
Меж а) и б) он осторожно
ведёт больных, пока возможно.



Gleichgewicht
Eugen Roth (1895 - 1976)

Was bringt den Doktor um sein Brot?
a) die Gesundheit, der Tod.
Drum halt der Arzt, auf dass er lebe,
Uns zwischen beiden in der Schwebe.

[LisSB]

Равновесие - Eugen Roth

Гаврилов Олег (перевод)
Ойген Рот (1895 - 1976)
Мешает что врачу иметь
свой хлеб? - а) здравие, б) смерть.
Меж а) и б) он осторожно
ведёт больных, пока возможно.
Gleichgewicht
Eugen Roth (1895 - 1976)

Was bringt den Doktor um sein Brot?
a) die Gesundheit, der Tod.
Drum halt der Arzt, auf dass er lebe,
Uns zwischen beiden in der Schwebe.

А вот ещё один адаптированный перевод этого же стихотворения:

Когда больной как бык здоров
Нет радости для докторов
Тем более сыграй он в ящик,
Тут гонорара не обрящешь
Цель нашей славной медицины
Держать нас ровно посредине
---------------------------------------
И дополнение

Ein guter Arzt wei; gleich oft, wo.
Statt da; man dankbar war und froh,
Ist man so ungerecht und sagt:
"Der hat sich auch nicht arg geplagt!"
Ein andrer tappt ein Jahr daneben -
Mild heit's: "Mjh hat er sich gegeben!"


Врачу нужны минуты чтоб
Вас излечить от всех хвороб,
Но ставим мы ему в укор:
"Уж больно он в решеньях скор!"
Другой же целый месяц ждет
Пока лекарство подберет
Его-то мы благодарим
«Вот это ДОКТОР!» говорим.


Переводчики: Владимир Бенрат,лауреат конкурса "Золотое перо Руси" 2008 г.,
Александр Байков – доцент кафедры иностранных языков Санкт-Петербургского государственного Университета культуры и искусств, переводчик-синхронист

[Радомир]

Курилов Дмитрий.

Ты.


Ты птица морская, заморская,
Ты юга сухого дитя,
Ты ластишься гладкою шёрсткою,
Легко мужичками крутя.

Снегурочка в шубке нетаемой,
Безумия боезапас,
Ты – стихотворенье Цветаевой.
Ты – Кафки последний рассказ.

Открытка с потерянным адресом
И Бога секретный дневник,
Ты – триллер мой с тоненьким саспенсом
И самый крутой боевик.

Ты – женщина, полная мужества,
И праздник, и молитвослов.
Ты – тайна, ты – бездна, ты – музыка,
Понятная мне и без слов.

P.S.
/И есть лишь одно неизбежное
Пророчество в нашей судьбе:
Моё отношение нежное.
Моё отношенье к тебе/.

[LisSB]

Максимилиан Александрович Волошин

Corona astralis

В мирах любви — неверные кометы —
Закрыт нам путь проверенных орбит!
Явь наших снов земля не истребит, —
Полночных солнц к себе нас манят светы.

Ах, не крещён в глубоких водах Леты
Наш горький дух, и память нас томит.
В нас тлеет боль внежизненных обид —
Изгнанники, скитальцы и поэты!

Тому, кто зряч, но светом дня ослеп, —
Тому, кто жив и брошен в тёмный склеп,
Кому земля — священный край изгнанья,

Кто видит сны и помнит имена, —
Тому в любви не радость встреч дана,
А тёмные восторги расставанья!

Август 1909 Коктебель