[Радомир]

Муса Джалиль.

Случай в подъезде.


Забыть тот случай —
Не могу!
Стоит малыш в подъезде,
Стоит и тянется к звонку,
И топчется на месте.

Тут взялся я помочь ему.
И говорю:
— Давай нажму,
Но сколько раз?
И он сказал:
— Нажмите пять! —
И я — нажал.

Я позвонил
Пять раз подряд,
А он
Попятился назад:
— Ну, хватит, дяденька!
Бежим!!!

Он — из подъезда.
Я — за ним.

[LisSB]

Вера Виленская

ЧТО ЗА ДВЕРЬЮ

Докурю вновь своё нетерпение,
Ожидая того, чего нет.
Что за дверью? Опять невезение?
Иль улыбка Фортуны и свет?

Боже мой, покажи, на мгновение,
Кто наполнит мои паруса.
Я из правил, всегда исключение
И люблю, даже если нельзя!

И забьётся сердечко, как дикое.
Знак, намёк, чемодан и луна.
Поступь счастьица слышится тихая,
Дышит в спину его глубина.

[Радомир]

Шведов Александр Владимирович.

В кафе безалаберных на улице фонтен, 16-бис.


«Я могу пить, не опасаясь, ведь мне, увы, не высоко падать!»
Граф Анри Мари Раймон де Тулуз-Лотрек-Монфа


Прелестны ножки у Лулу,
а ночь спела; и безразмерна.
Да что Лулу! – здесь на углу
сто шлюшек вышли на маневры.
В кафе, подвыпив, граф Анри
углём рисует на салфетках
ребенка в парке Тюильри,
охоту, лошадей, левретку,
бега, где ловишь на лету
усмешечки аристократов,
портрет Жюстины Дье в саду,
бордель, бродячих акробатов,
как на Монмартре фонари
в каштановой двоятся гамме,
себя – усатого Анри,
причём, с нормальными ногами
(хотя, хорош, как есть, и так
он для Лулу за пару франков),
нагих натурщиц и гуляк,
Ван Гога и друзей-подранков,
девиц, танцующих канкан,
мадам Пупуль за туалетом,
чуть постаревшую маман,
прогулку позапрошлым летом
на яхте масти пьяной сливы,
что в такт со временем плывёт
по Аркашонскому заливу,
увы, не задом наперёд...

[tabachenkosudmed]

Редьярд Джонович Киплинг - Гиены. (перевод К.Симонова)

Когда похоронный патруль уйдет
И коршуны улетят,
Приходит о мертвом взять отчет
Мудрых гиен отряд.

За что он умер и как он жил —
Это им все равно.
Добраться до мяса, костей и жил
Им надо, пока темно.

Война приготовила пир для них,
Где можно жрать без помех.
Из всех беззащитных тварей земных
Мертвец беззащитней всех.

Козел бодает, воняет тля,
Ребенок дает пинки.
Но бедный мертвый солдат короля
Не может поднять руки.

Гиены вонзают в песок клыки,
И чавкают, и рычат.
И вот уж солдатские башмаки
Навстречу луне торчат.

Вот он и вышел на свет, солдат,-
Ни друзей, никого.
Одни гиеньи глаза глядят
В пустые зрачки его.

Гиены и трусов, и храбрецов
Жуют без лишних затей,
Но они не пятнают имен мертвецов:
Это — дело людей.

[Радомир]

Olen.

Светка.


Аквамарины глаз
словно тоннель в пустыню...
Тоненькая игла
неба пронзает спину

по вертикали вниз.
Словно марионетка
девочка света из
с именем странным Светка.

Светит и сяк и так -
рыжего и без глаза
подобрала кота.
- Не приноси заразу, -

взрослые говорят...
Встретившись с ней глазами,
вдруг замолкают...Взгляд
не переносят. Маме

жалуются ее:
- Высокомерна детка!
Точно, ведь нет краев
и никакой отметки

мере ее души...
В небо с линейкой - странно.
Рыжий с ней рядом жив
и затянулись раны.

Светит... Такой пустяк.
Нету других умений.
В комнате кавардак -
так разбегались тени

в окна, как серый газ...
Светка хранит любимых.
Рыжий не сводит глаз
с синих аквамаринов.

[Радомир]

Вячеслав Знакомый.

Твой долгий поцелуй лишил меня сознания...




Т*вой долгий поцелуй,
В*олнительно-желанный,
О*чаровал меня
Й*одным серебром,

Д*ающим столько струй
О*тчаянным и страстным,
Л*юбовного огня,
Г*де нас сближает сном.
И* наполняет нас,
Й*отируя немножко,

П*олезной суетой
О*азиса мечты,
Ц*елующей сейчас
Е*й сладенькие ножки,
Л*аскающей рукой
У*влёкшись на цветы.
Й*одным серебром

М*ою наполнит душу,
Е*два перешагну
Н*а сторону Любви -
Я* б грел своим теплом,

Л*аскал и тискал шушу,
И* яркую Весну
Ш*утейно позови.
И* снова поцелуй -
Л*юбимый и желанный,

С*оединённых губ
О*золочу процесс,
З*амедлю водных струй
Н*апор из первозданных,
А*нгажемент разлук
Н*амечу для принцесс.
И* долгий поцелуй,
Я* знаю, тут поможет...

ШУША — это игрушки с новыми идеями и узнаваемым дизайном.
АНГАЖЕМЕНТ (франц. engagement, от engager) - давать в залог, закладывать, приглашать.

[Радомир]

Евгений Александрович Евтушенко.

Лесгафт.


...Лицо, позволившее себе подобный
поступок... не должно быть терпимо
на учебной службе...
Докладная записка министра просвещения
Д. А. Толстого по поводу статьи П. Лесгафта
в "Санкт-Петербургских ведомостях",
разоблачавшей порядки в Казанском
университете

Резолюция царя:
"Разумеется, уволить, не допускать".

Каждое произвольное действие очень
грустно, но еще грустнее и прискорбнее,
если от произвола и беззаконных действий
нет защиты, если отказываются не только
разбирать, но и слушать о том, что делается...
П. Ф. Лесгафт

"Зачем вы,
милейший Петр Францевич,
в крамольные влезли дела?
Любовь к либеральненьким фразочкам
до глупостей вас довела.
Накладно в политику впутываться.
Сожрут при гарнире любом,
лишь будут выплевывать пуговицы".
"Не выплюнут...
Все же с гербом".
"При вашем таланте анатома
карьеру испортить в момент!
Зачем, объясните?"
"А надо ли?
Ведь совесть для вас –
рудимент".
"Так, значит, подлец я?"
"Не полностью.
Вы полностью трус –
это да,
а трусость издревле
для подлости
питательная среда".
"Но есть и стратегия тонкая.
Порою разумнее – вспять.
Прославлен бывает потомками
лишь тот,
кто умел отступать.
Бессмысленна удаль строптивая".
"Но часто,
когда мы хитрим,
красивое имя "стратегия"
для трусости лишь псевдоним".
"Протесты писать не наскучило?"
"Немножко".
"Совсем надоест.
Не стоит открытья научного
любой социальный протест.
Не рухнет стена,
если крикнете".
"Шатнется –
довольно того.
Протест социальный –
открытие
себя
для себя самого.
Пора эту стену сворачивать.
Под камень лежачий вода..."
"Течет, уверяю, Петр Францевич,
но камню спокойней тогда".
"Нет,
этот прогресс понемножечку
такой же, простите, смешной,
как йодом намазывать ножечки
кровати,
где стонет больной.
Негоже быть медику олухом.
Что весь этот гнойный режим?
Злокачественная опухоль,
а ею мы так дорожим.
К чему заклинанья магические –
не спустятся духи с высот.
Вмешательство лишь хирургическое
Россию, быть может, спасет".
"Кромсать по живому?
Опасности
не видите?"
"Вижу. Я трезв.
Но следует скальпелем гласности
решительный сделать надрез".
"Да где вы живете,
Петр Францевич?
Забыли, наверное,
где.
В России –
о братстве и равенстве?!
Попросит сама о кнуте!
Цензура размякнет хоть чуточку –
что будет печататься?
Мат?
Распустим полицию?
Чудненько!
Все лавки в момент разгромят.
И стукнет вас,
крякнув озлобленно, -
очки ваши вроде не те! –
ваш брат угнетенный
оглоблею,
как символом "фратерните".
Все это –
холодный мой рацио,
плоды размышлений –
увы!
Но в будущем нашем,
Петр Францевич,
скажите,
что видите вы?"
"Я вижу Россию особенной –
Россию без власти кнута,
без власти разбойно-оглобельной –
мне чужды и эта и та.
Но будет в ней власть не ублюдочная,
а нации лучшая часть".
"Наив...
Ни сегодня, ни в будущем
не может народной быть власть.
Народ – это быдло,
Петр Францевич,
и если порою народ
ярмом недовольно потряхивает,
то вовсе не в жажде свобод.
Ему бы –
корма образцовые,
ему бы –
почище хлева...
Свобода нужна образованному,
неграмотному – жратва.
Зачем ему ваши воззвания?"
"Борьба за свободу – сама
великое образование".
"А может, лишь смена ярма?!"
"Стращаете?
Я – с оптимистами.
Еще распахнется простор,
еще государыней Истина
взойдет на российский престол.
Конечно, немножко мы варвары,
конечно, немножко зверье,
и мы из истории вырваны,
но сами ворвемся в нее.
Наследники Пушкина,
Герцена,
мы – завязь.
Мы вырастим плод.
Понятие "интеллигенция"
сольется с понятьем "народ"..."
"Да будет мне вами позволено
спросить на нескромный предмет, -
вы с кафедры вроде уволены,
а держитесь, будто бы нет?
Простите вопрос этот каверзный,
но я любопытен –
беда.
"А я –
гражданин.
С этой кафедры
уволить нельзя никогда".

[Радомир]

Елена Васильева-Сол.

Белая ночь... Чашка чая... Дао спящего неба.


Это Дао повсюду - в безмолвии летней прохлады,
в неподвижности неба, на травы пролившего росы,
в апельсиновой дольке Луны над сиреневым садом,
и в пахучей янтарной смоле на раскидистых соснах...
Этим Дао дышу я...и слушаю музыку ночи
в мелодичном течении вод, омывающих Север -
так спокойно и тихо в безоблачной неге молочной,
источает душистую свежесть по берегу клевер...
Мимолётность блаженства - мгновение Дао и чая,
невесомая белая ночь и дневная усталость,
миг в божественном здесь, что так редко, увы, замечаем -
это счастье и есть...вот такая бесценная малость...
Дао спящего неба - со мною везде и повсюду,
его сны так прозрачны, целительна сила их света.
Чашка чая и белая ночь - настоящее чудо
для того, кому ветер однажды о Дао поведал...

[LisSB]

Валерий Яковлевич Брюсов

Белеет ночь. Деревья сквера
Гигантским мохом поднялись.
Вот из-за крыш луна-химера
Приозарила светом высь.
И в фосфорическом сияньи
Открылся бледный мир чудес:
Дома стоят, как изваянья,
Висит, как полог, свод небес.
Как декорации феерий,
Деревья тянутся к луне.
И кто-то есть в пустынном сквере,
Поднявший руки к вышине.

[Радомир]

Михаил Фокс.

in vino veritas.


Я скажу об этом по-простому -
в словаре нужны нам десять слов,
остальные - чушь, фуфло пустое...
Есть "война", "надежда", "мир", "любовь",

есть и "смерть", но "жизнь" её важнее,
есть "граница", но роднее "дом",
и о "прошлом" мы не сожалеем,
о "грядущем" споры не ведём.

Сядем в круг и помолчим словами -
истина приходит в тишине.
Десять слов привяжем к ней как камень
и утопим в молодом вине.

[Радомир]

Пьерлуиджи Рагацци.

Сделай музыку из ветра.


Сделай музыку из ветра,
сшей ковер из хрусталя,
и попробуй незаметно
отключить режим нуля.
Переправь ходы и входы
на дорогу в никуда,
на предчувствие свободы
и обманчивость труда,
на дворец из перламутра,
и безнравственный апрель…

…Ночь проходит.
И под утро
только мятая постель…

[LisSB]

Алена Васильченко

Идет весна. Мутится в голове.
Я жду тебя под гроз вечерний грохот.
Ведь Человеку - нужен Человек.
Без Человека
- Человеку плохо….

А Человеку - нужен крепкий чай,
а не меха, какие подороже.
И просто слышать:
- как же я скучал!
И улыбаться:
- я скучала тоже...

А Человеку нужен дом и сад.
И два окна. И старенькие двери.
И просто слышать:
- как тебе я рад!
И отвечать:
- ах, как тебе я верю!

Нужна заря. И в окна тихий стук.
И верный пес, который скрасит вечер.
И просто слышать:
- что с тобою, Друг?
И отвечать:
- хочу расправить плечи...

Чтоб наши чувства - не свели к нулю.
И кто далек - ставал еще роднее.
И просто слышать:
- я тебя люблю.
И отвечать:
- а я тебя - сильнее!

[Радомир]

Хубулава Григорий Геннадьевич.

Позабыв обо всём, дописать бесконечную книгу.



Позабыв обо всём, дописать бесконечную книгу,
Угодить в переплёт, а впоследствии выйти в тираж,
Закрутить, а потом развязать роковую интригу,
И гордиться собой, но не знать, что и ты – персонаж,
Что с рожденья живет на невидимых чьих-то страницах,
Обращается к вечному автору каждую ночь,
Смотрит, как пунктуация звездами в небе искрится,
И последний его монолог повторяет точь-в-точь.
Вырываться за рамки, в которых и тошно и душно,
С ненадёжным огнём выходить в отсыревшую тьму,
Сочиняя легко, чтоб читателю не было скучно,
И понравился новый роман неизвестно кому.
Пусть не впишешься ты сгоряча в повороты сюжета,
И случайно нарушишь неписанный жанра закон.
Улыбнётся создатель счастливый из тёплого света,
И ремарку добавит, решеньем твоим удивлён.

[Хоттабыч]

"Все будет также после нас" Андрей Дементьев
Все будет также после нас, а нас не будет,
Когда нам мир сполна воздаст — у мира не убудет.
По небу скатится звезда слезой горючей
И не останется следа — обычный случай.
Я вроде смерти не боюсь, хотя нелепо
Порвать загадочный союз земли и неба.
Хотя бы ниточкой одной, едва заметной
Став одинокой тишиной на рощей летней,
Негромкой песней у огня, слезою поздней…
Но так же было до меня и будет после.
И все ж расстаться нелегко со всем, что было
И то, что радостью влекло и что постыло.
Но кто-то выйдет в первый раз вновь на дорогу,
И сбросит листья старый вяз у наших окон …

[Радомир]

Евгений Хаит.

Очень умная мысль. Буквально для двух-трех человек.


Ах, в жизни все наоборот!
Не так, как в мысли этой зрелой...
Ум - это видеть наперед,
А мудрость - этого не делать!