[Радомир]

Дмитрий Богданов 62.

Русские стихи.


Я до пера
добрался от сохи,
Не слишком образован
вероятно,
Поэтому,
Мне нравятся стихи,
В которых все
читателям понятно.
Я не сторонник
«умной шелухи»,
Аллюзий,
эвфемической
нагрузки,
Поэтому,
Мне нравятся стихи,
Которые написаны
по русски.

[Радомир]

Анна Долгарёва.

В город пришла война.


В город пришла война.
В город ложатся мины.
В городе разорвало водопровод,
и течёт вода мутным потоком длинным,
и людская кровь, с ней смешиваясь, течёт.
А Серёга — не воин и не герой.
Серёга обычный парень.
Просто делает свою работу, чинит водопровод.
Под обстрелом, под жарким и душным паром.
И вода, смешавшись с кровью, по улицам всё течёт.
И, конечно, одна из мин
становится для него последней.
И Серёга встаёт, отряхиваясь от крови,
и идёт, и сияние у него по следу,
и от осколка дырочка у брови.
И Серёга приходит в рай — а куда ещё?
Тень с земли силуэт у него чернит.
И говорит он: «Господи, у Тебя тут течёт,
кровавый дождь отсюда течёт,
давай попробую починить.

[Радомир]

Веник Каменский.

И еще про Москву.


А на Москве - свинец и олово, и отголоски заварух:
Пойдешь налево - снимут голову, направо - душу заберут.
Налево, Петь?
Кто ищет сдобного - найдет в ночи булатный нож:
Удрать сумеешь с места Лобного, так на Лубянку попадешь.
Направо!
И душа растаяла: веснушчат, низок и щербат,
Дом неприкаянной Цветаевой кивает крышей на Арбат.
А дальше - звончатой шкатулочкой звучит последнее прости
В Кривоколенном переулочке...
...читай-ка, Петь: "Ве-не-ви-ти..."
Ах, изнутри, кроваво-горлово, поется песенка сия!
Петрович, слышишь, как оборвана трель молодого соловья?
Коротенькую спичку вытянуть, недосказать, недокипеть –
За что так рано, Веневитинов? Нам не узнать…пошли-ка, Петь.
Пахнуло - страшное, весеннее...куда нас ноги привели?
Вот в этой церкви Вознесения венчался Пушкин с Натали.
Пачули смешивались с ладаном, "спасибо" вязло в "гран мерси" -
А свечи гасли, кольца падали, как вечно будет на Руси.
Москва, ты дань берешь богатую: с кого душа, с кого башка.
Бегут над Яузой кудлатые щенки-растрепы - облака,
К водице мордочками тянутся, закат гоняют над рекой...
Душа моя в Москве останется, чтоб данью шастать по Тверской.
Исеть ей вечно будет блазниться, про Барабу писаться стих:
Должник и данник - это разница. В долгу свои, а дань с чужих –
Чужие вечно ищут пряника, а пряник взял да был таков…
Зачем Москве так много данников? Побольше б надо должников.
Чуть-чуть поблазнило, зашаяло: «На Моховой идем, встречай!» -
Там Веневитинов с Цветаевой шагают к Пушкиным на чай,
И тают, пропадают заревом в московском небе, в синеве…

...держи меня, Петрович, за руку, чтоб не пропала я в Москве.

[Радомир]

Жиль Де Брюн.

край.


В эту пропасть не гляди, не привыкай.
Парашют тебе не выдадут пока.
Вот он, край, но за спиной опять же край.
Новичкам порой везёт... и дуракам.

Вот, держи, на полглотка, допей до дна.
О потерях понапрасну не тужи.
Что – душа? Душа для дела не годна.
Политрук сказал, что нет её, души.

Если что, письмо с венком получит мать:
«Пал в неравном героическом бою».
Наше дело – убивать и умирать.
Глянь-ка, шарики бесплатно раздают.

У меня ведь тоже родина и долг.
Дети, сёстры, да законная жена.
Был и дом... и может, снова будет дом.
А сейчас вот только край. Без дна, без дна.

[Радомир]

Владимир Мялин.

Сегодня слушал Реквием чудесный... Черновик.
* * *

Сегодня слушал Реквием чудесный,
В который раз! О ропот бесполезный –
Наш шумный мир, где всё подчинено
Наживе, ставшей идолом давно.

Да, слушал я – и слёзы проступали
Сквозь времена мои и сквозь печали.
И Моцарт сверху на оркестр взирал,
А мальчик рот кривил, стараясь в пенье,
И чёрный дирижёр в самозабвенье
Над скрипками, как ангел, повисал.

Отёрши слёзы, Моцарт рассмеялся
Ребёнку в бабочке, что взрослым быть старался.

[Радомир]

Снежный Рыцарь.


Захотелось Зимы...Снегопада в оконном проёме,
Полумрака в квартире, и вязи вечерних теней.
И холодного виски, и линий судьбы на ладони,
Отрицающих мне расставанье осеннее с Ней.
Вечных скрипок метели звенящее лёгкое эхо,
То, что кружит и кружит потерянных в снежном плену,
Перепишет всё набело, сверит забытые вехи,
И кристаллами снега укроет, шутя, суету.

Захотелось Зимы...Снегопада в оконном проёме,
И не верить, не верить, не верить в реальность дождей,
Перелистывать сны, в января ледяные ладони,
Осыпаясь беспечно снежинками прожитых дней.

[Радомир]

Геворк.

Спасибо Виктору фон Граффу.


Эх, сколько там ещё до рая?
Похоже, я на полпути…
А кровь течёт, бинты пятная,
и даже силы нет ползти
А был б в силе – толку мало
в степи да среди бела дня,
тут столько дронов водят жалом,
чтоб скопом выцелить меня.
И лишь одно сейчас спасает
и не дает меня списать -
вот эта, не Бог весть какая,
но всё же лесополоса.
А к ночи – видимо, устала -
война, уснув по блиндажам,
и дроны с неба отозвала -
пусть отдохнут на стеллажах.
Все спят, лишь я, как хрен на блюде,
и на морально-волевых,
решив: да ладно, будь что будет -
пополз до наших. До своих.
И ведь дополз! Перед рассветом
свалился, словно куль в окоп
(конечно, не по этикету,
но я же свой, а не укроп) -
и каждый норовил облапить…
А впрочем, ведь не в этом суть:
спасибо Виктору фон Граффу
за эту лесополосу.

* Виктор фон Графф, - подпоручик Корпуса лесничих, в середине 19 века заложил основы степного лесоразведения на территории современной Донецкой Народной Республики.

[Радомир]

Сергей Максимов 33.

Проходная.


Жизнь прожить не сложней, не проще
Чем в купе сыграть в дурака
Он - катала, я фрезеровщик
Мы друг друга не знаем пока
По сту грамм, поддержать беседу
И - От скуки, чтоль, сыгранём?
Там, приятель, куда я еду
Люди любят играть с огнём
По полтинничку - для азарта
И пошёл лоховской расклад
Проиграл я соседу в карты
Всё, что нажил, чем был богат
За окном города и сёла
В синем инее провода
Этот поезд "пятьсот-весёлый"
Хрен доедешь на нём куда
Мой сосед дымком папиросным
Растворился (Курил "Казбек")
Вышел я на станции, босый
Согревать под ступнями снег
Вот такой, понимаешь, фокус
Вот такой дураков развод
Но!
У меня есть в кармане пропуск
Есть станок и родной завод
"Всё что пропито, прое5ёно"
(Это жизненный афоризм)
"Всё же - в дело произведёно"
Остроумию учит жизнь
К проходной я пришёл. Порошей
Пьяных лет следы занесёт
Документ, что я - Фрезеровщик!
Воскресит меня и спасёт

[Радомир]

Алексей Амельченко 47.

Звёздочка.


Промыслы фартовые,
огород родной!
Маяки портовые
скрылись за кормой.

Небо нынче грозное,
хмурый горизонт.
Были дни морозные,
шёл холодный фронт.

Следует, торопится
в безопасный порт,
на авось, как водится
браконьерский борт.

А волна поклонами,
справа в штевень бьёт.
Штурманцу зелёному
двадцать первый год.

Видно не развеется…
Эх не сквернословь!
Дома ждёт, надеется
первая любовь.

Шторм. Мешки смещаются,
капитан угрюм.
С креном не справляются!
Всю команду – в трюм.

Заливает палубу.
Ледяной капкан!
Морюшко не балует,
видит капитан –

шквал сильней! Порывами
ходу не даёт.
Нарастает гривами
белоснежный лёд.

Снег идёт зарядами
взвесь да круговерть.
Далеко ли, рядом ли
поджидает смерть?

Что носы повесили?
Это не конец!
Груз штивает весело
юный штурманец.

Верхние два штабеля
сдюжим, не замай!
Вот и крен ослабили,
разом налегай!

Дура смерть голодная,
лучше не спеши…
в темноте холодной он
молится в тиши:

Свет ты мой в окошечке,
незаметный всем,
ах ты моя крошечка –
метр полста семь!

Звёздочка рассветная,
горячей огня…
погулял по свету я,
ты дождись меня!

Выли ветры сволочи,
слуги лютых зим!
Он вернулся полночью
жив и невредим.

Так и прожил смолоду,
той любовью горд.
Шёл к родному городу
браконьерский борт…

[Радомир]

Анатолий Семкин.

Баллада о спичке.


Господи, а спичка-то последняя!
Прикатил на дачу в гололёд!
Мурку взял...
Она уже исследует
От мышей под лавочкой помёт.
Печка есть, дрова....
В руке последняя
Спичка...
А вокруг на дачах тишь.
Кошка с мыслью: "Вот и пообедаем!" -
Тащит свежепойманную мышь.

Спичка от морозов - отсыревшая.
Кошка приготовилась поесть.
- Брысь, отсюда Мурка к черту лешему!
Нет, постой!... -
Рукой залез под шерсть.
Кошка не привыкла так, опешила,
Выронила мышь.
Та в подпол - юрк.
Осенило: спичку отсыревшую
Мурка мне спасёт.
Вот это трюк!

Глажу кошку спичкой.
Электричество...
Статика...
И шёрстка, аж, блестит.
Ах, Кошачье Нежное Величество,
Вы должны от холода спасти!
Береста имеется в наличии.
Спичка высохла! Свет снова мил!
Дело в мастерстве, а не в количестве!
Чирк о чиркачёк и... обломил.

Надо бы в посёлок, да, не хочется.
Десять километров.
Гололёд.
Кошка материт меня по отчеству.
Мышка нервно в подполе скребёт.
Всё решилось просто -
Обхохочешься!
Под кроватью - старый сундучок.
В нем НЗ - набор для стихотворчества:
Сигареты, спички, коньячок.

[Радомир]

Вонтер Лак.

Игрушки ручной работы.


Игрушки ручной работы:
Щелкунчик, глазастый кот,
солдат из потешной роты,
мышонок и Дон Кихот,

директор всего музея,
танцор, золотой павлин,
и Золушка с доброй феей,
малютка и властелин…

На ёлочках, очень скромных,
вдали от войны и смут,
игрушки в командах сборных
на ниточках здесь живут.

Сегодня по Эрмитажу
немало людей пройдёт.
И каждый игрушкам скажет:
спасибо за Новый год!

[Радомир]

Евгений Голубев.

Таракан был очень пьян.


Таракан был очень пьян
И упал в большой стакан,
И на донышке стакана
Спать улегся без дивана.
" Если всё вокруг темно,
Значит, это точно - дно.
Что напрасно волноваться,
Если можно отлежаться,
Отдохнуть и отоспаться.
Завтра пробегусь по ложкам,
По плите, по поварешкам,
По крупе, по хлебным крошкам,
По тарелке с теплой кашей
К своей кружке с простоквашей.
Чтоб в стакан вновь не свалиться
Надо будет похмелиться.

[Радомир]

Юрий Белюк.

ЮМЗ-6Л.


Так хорошо нам было в тракторе -
Рассвет, да талая вода.
И ничего, что ты с характером -
с не меньшим был и я тогда.
Порхали птахи беспризорные,
и щебетали о весне.
А трактор был богат зазорами -
огонь наш раздувал извне.
Полоски тельника с прорехами
на ЮМЗ-6Л легли...и
…и тут бригады понаехали -
решимости мостки сожгли.
И глядя на грачей за плугами,
подозревая: - Бог отвел.
Я губы вспоминал упругими –
и всю фигню, что понаплёл.

[Радомир]

Никита Брагин.

Пахота Марко Королевича.


Дремлют сабля с булавой,
ятаган - за поясом!
На дороге столбовой
Марко пашет полосу.
Небо плачет и дрожит
над землею выжженной,
под ударами копыт
крошево булыжников.

Глыбы камня на пути
с глиной перемешаны, -
никогда здесь не пройти
ни аскеру пешему,
ни визирю на коне,
ни слону-орудию,
ни султановой казне -
злата многопудию.

Что посеешь, богатырь,
по кровавым рытвинам,
что родит земная ширь,
вскормленная битвами?
Не простое то зерно, -
сила в нем безмерная.
Долго будет спать оно
в колыбели Сербии.

А взойдет - в чужих краях,
и, в зарницах адовых,
обратит бетон во прах,
опрокинет надолбы;
рухнет сталь, как водопад,
броневыми плахами,
самолеты не взлетят
с полосы распаханной,

истечёт уран ракет
плюхами навозными,
и польётся лунный свет
на травинку росную...
Будет вешняя вода
словно слезы девичьи, -
помяните же тогда
Марко Королевича!


Марко Королевич - богатырь, главный герой сербского эпоса. Это стихотворение перекликается с былиной "Марко пашет царскую дорогу" - там герой уступает просьбам его матушки вернуться к мирной жизни и стать пахарем. Но пашет он не поле, а дорогу, по которой должны пройти войска турецкого султана...

[Радомир]

Eironeia.

Вечер и часть.


Гудят по вечерам глаза, колени.
Дела толпятся комарьем. О храм,
о ночь, склоняющая к правомерной лени,
к поленьями горящим вечерам.

Нащупав миг - разлечься на диване
конечностей стада своих пасти.
Или парить, как хлебный мякиш, в ванне -
намыливаясь, опыляя стих.

Всё ни за что, включая это счастье -
предощущенье завтрашнего дня,
долги и планы, мир, где только часть я:
всем ровня, никому же не родня.